Шрифт:
Марина сжала голову ладонями и стиснула зубы.
Как же быть, что делать? Она не может дальше притворяться! Бог рано или поздно накажет за подобное, а если не он, то собственная совесть не даст покоя… Эта совесть пока чиста, ведь она еще не сделала ничего предосудительного…
В коридоре раздались чьи-то шаги и остановились у двери. Шелестова внутренне сжалась, не желая ничего объяснять.
— Марина?! — Олег оказался рядом, и его широкие ладони тяжело легли на плечи. Шею обдало горячим дыханием. — Почему ты убежала?
— Потому что… я не смогу…
Он развернул ее и прижал к стене. Включился яркий свет, девушка зажмурилась.
— Посмотри на меня, девочка!
— Нет! Не хочу!
— Ты взяла мои деньги и согласилась на сделку. Назад пути нет!
— Я верну… деньги. Господи, Олег! — По ее лицу потекли слезы. — Какая из меня Лера? Разве он уже не догадался, что я — другая?
— Дурочка, — Олег кончиками пальцев прошелся по ее щеке, обвел контур губ.
Марина уперлась кулаками в грудь мужчины, пытаясь оттолкнуть, но это было все равно, что попытаться сдвинуть с места каменную стену.
— Ты просто дурочка… — повторил он с какой-то нежностью, но затем его голос стал жестким: — Тебе придется!
Она уставилась в его темно-серые глаза, напоминавшие грозовые тучи.
Нет, Олег не пощадит ее. Уже поздно, черт бы его побрал!
— Тимур уже наверняка догадался! — ее голос дрожал.
— Нет, он клюнул! Ты что, не видела, как он смотрел на тебя?
Марина покачала головой.
Олег чуть отстранился и потянул ее за руку вглубь кабинета. Там стоял небольшой кожаный диванчик.
— Садись.
Она послушалась. Мужчина подошел к бару напротив, достал бутылку и два стакана.
— Я не буду, спасибо.
— Будешь, Марина, тебе нужно выпить пару глотков виски — для храбрости.
Он уселся рядом и протянул ей стакан.
А почему бы и нет?
Шелестова залпом опорожнила его, чувствуя, как содержимое, согревая, растекается по телу.
Олег усмехнулся и заправил ей за ухо выбившуюся из-под прически прядь.
— Второй раз будет проще, вот увидишь.
В груди все сжалось. Теперь никуда не деться… Придется вновь встретиться с Тимуром лицом к лицу.
Но напряжение понемногу отпускало. От выпитого ей показалось, что внутри разгорается жаркий огонь. Стало горячо, Марина облизала влажные губы и откинулась на спинку дивана.
— Ты все-таки похожа на Леру. Такая же своенравная и страстная… Тимуру будет сложно заметить разницу… — голос Олега, звучный и приятный, лился и лился, обволакивая сознание. — Об этом знаем только ты и я.
Его лицо оказалось совсем близко, а серые глаза потемнели настолько, что показались черными.
— И я все так же хочу тебя…
Не дав ответить, Олег мягко и бережно накрыл ее губы своими. Марина от неожиданности замерла. Поцелуй был почти невесомым. Просто не верилось, что такой самоуверенный и настойчивый мужчина способен так нежно целоваться.
А в следующую секунду он прижался крепче. Язык ворвался в глубь ее рта, сильный и настойчивый, заставив застонать от внезапно накатившего удовольствия.
Он целовал Марину так, словно знал всю жизнь. Будто для него не было ничего привычнее, чем сплетаться с ней языками в страстном танце, касаться губ, вызывая ответную реакцию. Никто и никогда не целовал ее так!
Неожиданно Марина осознала, что, возможно, она недалека от истины… Олег вел себя так, будто она была Лерой… И подтверждал свои права на нее! Создавал свою новую Валерию…
Когда мужчина запустил пальцы в ее волосы, Шелестова резко отстранилась, разрывая поцелуй.
— Я — не Лера, Олег, — прошептала она, тяжело дыша. — Что бы ни было между вами, это не должно повториться.
В его глазах отразилось недоумение.
— Почему?
— Ты знаешь ответ…
Сознание постепенно прояснялось, очищаясь от дурмана. Марина отвернулась и добавила:
— Для начала — в соседней комнате находится твой брат… Сейчас я нужна ему гораздо больше, чем тебе.
Почему-то она знала, что Олег ответит именно так:
— Хорошо, Марина. Я готов подождать. Но ты все равно будешь моей.
Глава 8
Олег в раздумьях вышел из кабинета, где оставил Марину. Как же не хотелось выпускать ее из объятий! Он потерялся в чувствах к этой девушке и едва нашел силы сдержать собственную страсть. Губы Марины оказались еще нежнее, а их вкус — еще слаще, чем у Леры.