– Так уж и ведро, не сочиняй, Арина.

– Я не сочиняю. А давай ты понарошку купишь картошку, а по-правдашнему конфет купим.

– Точно, Аришка, мы так и сделаем.

Мы вошли в магазин. Это сейчас сплошь и рядом модные супермаркеты, блистающие красотой и чистотой. Разнообразные отделы, переполненные всевозможными товарами. А раньше обычный магазин представлял собой обычное большое и длинное помещение с таким же обычным прилавком. Серое и скучное, как осенний дождик, помещение. Длиннющий прилавок с выпуклым стеклом, за которым виднелся довольно-таки скудный ассортимент продуктов. И вечная очередь.

Будучи маленькой девочкой и стоя вместе с мамой в очереди за колбасой или сметаной, я любила прижиматься носом к холодному стеклу прилавка и рассматривать то, что было представлено покупателям. В основном это были консервные банки-близнецы. Аккуратно составленные пирамидки из рыбных консервов поражали однообразием. Их даже ставили одной стороной к покупателю, чтобы на всех банках одновременно одинокая рыбка, изображенная на банке в волнах океана, была повернута своим рыбьим глазом…

Мы честно отстояли очередь за картошкой. И как только Марина собралась озвучить просьбу, Аринка выпалила быстрее сестры:

– Тетенька, а у вас конфеты продаются?

– Нет, девочка, у меня только овощи и фрукты.

– Мама Маринку наказала за то, что она мне картошку хочет купить, а не конфеты.

– Ну, идите тогда в кондитерский отдел, – продавец овощей начала явно нервничать, – девочки, не задерживайте очередь, отходите отсюда.

– Да не слушайте вы ее, – сказала Марина, – она у нас фантазерка. Мне два килограмма картошки, пожалуйста. Дина, постой, пожалуйста, с Аринкой вон там.

Подруга кивнула головой и указала нам путь в угол магазина. Я взяла девочку за руку, и мы отошли от прилавка с овощами.

– Ты чего? Тебя дома конфетами не кормят, что ли, Арина? – спросила я, не выпуская руку фантазерки.

– Нет, Динка, не кормят. Не поверишь, мама с Маринкой все конфеты под подушками у себя прячут. Я у них прошу-прошу, а они, жадины такие, сами их едят. Они думают, что я не слышу, как они чавкают под одеялом. Вчера у мамы даже рот в шоколаде был испачкан. Я такая спрашиваю: «Мама, а что это за пятнышко у тебя такое на губе?» А она мне хитренько так отвечает: «Это, Ариночка, родина у меня на губе!»

– Какая еще родина? – спросила я у Аринки. – Родинка, что ли?

– Ой, точно, Диночка, родинка. Облизнула мама свое пятнышко и говорит: «Это, Ариночка, родинка у меня на губе».

Я стояла, держала Аринку за руку и не верила своим ушам. Мне было одновременно и смешно и жалко бедного ребенка. Надо спросить у Марины, правда ли то, о чем мне поведала ее сестра. Ей что, действительно не дают конфет? Может, у девочки аллергия на них и конфеты в доме Марины под запретом. Однако плохо прячут они свои сладости, если уж ребенку нельзя.

Аринка стояла передо мной такая грустная и молчаливая, скромно понурив голову. Всем своим видом она показывала мне, как ей горько, обидно и голодно без конфет живется. Свободной рукой она теребила край своего запачканного платья и изредка поглядывала на меня. И тут у меня в голове родилась идея, как мне тогда показалось шикарная, я присела перед Аринкой.

– А хочешь, пока Маринка покупает свою картошку, я пойду и куплю тебе конфет? У меня есть немного денег, на конфеты тебе точно хватит.

Взгляд Аринки мгновенно превратился из страдальческого в восторженный и живой. Она сглотнула и тихонько произнесла:

– А не врешь?

– Нет. Зачем мне врать? Ты со мной пойдешь?

– Нет, Диночка, я здесь постою, чтоб мне Маринку отсюда лучше видно было. А ты быстренько в отдел с конфетами сбегай. Давай иди.

– Хорошо, Ариша. Стой здесь и никуда с этого места!

– Диночка, у меня на подошве клей намазан, я приклеюсь на этом месте.

– Какой еще клей? – насторожилась я.

Умильная мордашка смотрела на меня. Аринка развела руками и всем своим видом показывала мне, что я глупая, не понимаю, что ли, о чем речь идет.

– Понарошку, Диночка! У меня клей намазан по-на-рош-ку.

– Ну, стой давай, понарошка ты ходячая, – сказала я и начала протискиваться в то место, где продавались сладости, периодически оглядываясь на малышку. Она тоже видела меня и успокоительно махала мне ручкой, мол, иди-иди, не переживай.

Денег мне хватило только на ириски. Это такие прилипучие конфеты, которые лишают твои зубы пломбы и застревают между зубов. Я придумала сама для себя технологию съедания такой конфеты. Нельзя сразу разжевывать ириску, надо подержать ее во рту, чтобы она обмякла, как умирающий от жажды путник в пустыне, и только тогда потихонечку начинать ее жевать.