Хамельн

июнь 1284 года

В месяце июне одна тысяча двести восемьдесят четвертого года от Рождества Христова вольный город Хамельн подвергся нашествию полчищ крыс, разорявших дома и имущество его добропорядочных жителей, а также амбары и хранилища с зерном и хлебом, коими Хамельн прирос достатком и богатством.

Ничто не помогало в борьбе с сонмом грызунов, и бросил тогда клич бургомистр города, обещая всякому, кто изведет от напасти злата столько, сколько сможет унести с собой. И пришел в день Иоанна и Павла, что было в двадцать шестой день месяца июня, в Хамельн на площадь перед ратушей молодой человек, называя себя музыкантом, облаченный в одежды шута. И заиграл он на своей свирели, а крысы со всего города, зачарованные его музыкой, пошли за ним и больше не вернулись обратно, утонув в реке Везер, куда их направил музыкант.

Вернулся молодой человек в Хамельн к бургомистру за обещанной наградой. Но не дал магистрат17 ему ни монеты, пожалев злата. Тогда опять заиграл музыкант на своей волшебной свирели на центральной площади и собрав всех детей города ушел с ними незнамо куда, больше их никто не видывал. Сказывают также, что это сама Смерть приходила в Хамельн в наряде шута и бродячего музыканта.

* * *

США

Нью-Йорк

Нижний Манхэттен

24 октября 1929 года

Мимо фасада Нью-Йоркской фондовой биржи с осаждающей ее двери обезумевшей толпой держателей акций неторопливо проехало два представительских лимузина и свернув на боковую улицу остановились у служебного входа. Из дорогих автомобилей вылезли два джентльмена в строгих костюмах и котелках, проследовав в сопровождении телохранителей внутрь большого здания. Поднявшись на смотровой балкон важная пара стала с интересом наблюдать за царившем внизу в операционном зале ажиотажем и истерией. Часть брокеров и трейдеров громко выкрикивала, а не показывала как обычно жестом, заявленные котировки. Некоторые из них вяло скупали ставшие в один день столь дешевыми ликвидные бумаги. У яростно жестикулирующих и порой хватавшихся за сердце под ногами лежала груда скомканных и порванных бумаг, враз ставших ненужными еще вчера дававшими солидный доход акций основных промышленных предприятий и компаний США.

– Это я устроил этот крах, – обернувшись к своему спутнику самодовольно произнес один из поднявшихся на галерею Бернард Барух, известный американский финансист и биржевой спекулянт, наблюдая за его реакцией.

Уинстон Черчилль, облокотившийся на парапет балкона, только улыбнулся и ничего не сказал. Он находился в этой стране с неофициальным визитом, приехав уладить частные дела.

В четверг 24 октября 1929 года на Нью-Йоркской фондовой бирже началась паническая распродажа акций. В результате цены на бумаги рухнули, разоряя миллионы держателей. За четыре дня биржевой паники рынок снизился на 40 %, потеряв в стоимости больше, чем США потратило за всё время Первой мировой войны. Финансировавшие ранее покупку акций своими кредитами банки были не в состоянии вернуть долги заемщиков и объявили о банкротстве. Множество людей из-за игры на бирже потеряли все свои средства к существованию. Закрывшиеся предприятия вызывали рост безработицы.

Всему виной был бум середины 1920-х годов, во время которого миллионы вкладчиков вложили свои деньги в ценные бумаги. Растущий спрос на акции взвинчивал цены на них, хватало желавших обогатиться на инвестициях. Это привело к образованию экономического пузыря, при том, что многие покупали акции в кредит, занимая необходимые средства в банках.

Клан Ротшильдов нанес очередной удар по финансовой империи Рокфеллеров, являвшейся основой американской экономики, получивший ощутимый удар по своим позициям.

* * *

Эквадор

залив Гуаяс

Пуэрто-Боливар

август 1937 года

– Настояший шнапс! – осторожно проглотив содержимое небольшой рюмки и понюхав ее мечтательно улыбнувшись, произнес Магнус Хольгер. – Давно не пил такого!

– Мой отец гонит его, я привез тебе несколько бутылок, – кивнув на стоящий перед ними на столике основательный сосуд с прозрачной жидкостью сообщил собеседнику Эрлих. – Этот произведен из персиков.

– Спасибо, Густав! Ты хороший парень! – искренне ответил Хольгер, обрадованный подарку.

Немцы сидели в одном из небольших кафе, располагавшихся в линию на набережной рядом с портом. Была середина дня, довольно душно и безветренно. Рядом с неторопливо общавшимися европейцами под навесом был большой вентилятор, дувший на них потоки живительного воздуха.

– Как там, на Родине? – спросил Эрлиха Магнус. – Какие новости?

– Рейх на подъеме, – отпив пива из кружки сообщил Густав. – Жизнь кипит. Вот, опять пришли за тропическими фруктами и кофе. А сюда доставили партию удобрений и стальной прокат.

Густав Эрлих отвечал за фрахт и погрузку на германском торговом судне, зашедшим в Пуэрто-Боливар и грузящимся сейчас в порту. Геолог Магнус Хольгер в начале 30-х годов поехал поискать счастья и работу в Южной Америке, устроившись в одну из частных компаний по разведке полезных ископаемых на юге Эквадора и севере Перу. Они и познакомились случайно, когда Хольгер, возвратясь из сельвы, отдыхал после трудов праведных в одном из злачных заведений этого захолустного порта на побережье Тихого океана. Одногодки, оба из Гамбурга, сверстники быстро нашли общий язык и старались почаще встречаться, если позволяло время.