Вообще-то история с Ройлоттом оказалась довольно банальной: к сыщику намедни обратилась племянница неудачливого визитера, сообщившая о своих сомнениях по поводу смерти сестры. Холмс обещал лично разобраться с этой историей и потому не хотел впутывать полицию.

– Надо только не забыть подробно рассказать Уотсону о сегодняшнем визите, – спохватился великий сыщик, когда его летописец отлучился из комнаты, чтобы умыться и причесаться. – Доктор, честно говоря, верно заметил, что делает мне рекламу и отвечает за паблик рилейшенз. Так сказать, на условиях бартера. Врет, конечно, но за то, весьма красиво. Рекомендую поговорить с ним – заслушаетесь. Впрочем, – поправил себя Холмс, – про меня он пишет все точно. Только свои подвиги приукрашивает. Но все райтеры такие. А пипл наш любит экшн. Бестселлер без мордобоев, крови и трупов ни за что не купит. Так что о Ройлотте я непременно Уотсону подробнее расскажу.

Друзья были вполне довольны тем, что Холмс решил не впутывать полицию в историю с дебоширом.

– Я сам выведу этого негодяя на чистую воду, – заявил великий сыщик, – у меня есть один испытанный метод. Он не раз помогал мне успешно раскрывать самые запутанные преступления. Не знаю, как у вас, в Америке (всё – т-с-с! Я никому не проговорюсь, что догадался, откуда вы, джентльмены!), а в Лондоне полиция постоянно пользуется услугами известных частных детективов… Ну-ка, попробуйте-ка, быстро определить, кем работает во-он тот господин…

И Холмс, ткнув пальцем в окно, указал на человека с роскошными бакенбардами. Штаны прохожего украшали широкие блестящие лампасы, мундир поблескивал начищенными металлическими пуговицами. А на согнутой руке прохожего висел длинный коричневый плащ.

– Вы, конечно, думаете, что это какой-нибудь генерал, – продолжал развивать свою гениальную мысль сыщик, горделиво посматривая на гостей, – ничего подобного! Вы ошиблись. Это обычный швейцар: генералы не носят в руках гражданской одежды – это удел их денщиков. Кроме того, военные предпочитают украшать свои мужественные лица усами, а не бакенбардами… Ну, господа, каково? Думаю, добавить к сказанному вам нечего…

– Почему же? – обиделся Дукалис. – Говорить – не мешки ворочать: рот закрыл – рабочее место убрано. Могу и дополнить. Этот человек, думаю, вор. А форму напялил для маскировки.

– С чего вы это взяли, мистер Дюк? – оживился сыщик. – Приведите хотя бы один аргумент.

– А посмотрите, висит ли внизу ваше пальто, Шерлок, – ухмыльнулся Дукалис, – думаю, что именно его и уносит сейчас этот господин…

Холмс очередной раз выглянул в окно, потом резво сбежал вниз и тут же оттуда раздался возмущенный вопль, который в более-менее приемлемом литературном переводе на русский звучал бы как «Убью падлу!». Затем хлопнула входная дверь, и наши герои увидели долговязую фигуру великого сыщика, с проклятьями несущегося вдоль улицы за удаляющимся «швейцаром».

– Слушай, Толян, – удивился Ларин, – я что-то не до конца понял твою мысль. Ну, про вора ещё куда ни шло: где это видано, чтобы швейцары в ливрее в двенадцатом часу ночи шлялись по улицам? Они свою униформу в кабаках переодевают. Да и в это время местные рестораны, как утверждает доктор Уотсон, еще открыты. И вообще порядочный мент должен знать: честные люди в такую пору шмотки не таскают – сколько «палок» мы срубили с помощью наших бдительных пэпээсников?.. [17]

Дукалис, соглашаясь, утвердительно кивнул.

– … А вот каким образом ты сообразил, что пальтишко принадлежит Холмсу, – что-то не въезжаю.

– Ничего я не догадывался, – буркнул Анатолий, – я просто так, прикололся, чтобы он не умничал. А пальто такое же, кажется, и правда, у входа висело. Наверное, Уотсон, когда за виски бегал, дверь запереть забыл…

– Ну, ты даешь! – только и смог вымолвить Андрей. – Голова!..

Минут через пятнадцать Холмс вернулся с слегка разбитым, но весьма довольным лицом.

– Видели бы, как я ему врезал! – хвалился он, тряся перед гостями спасенным пальто. – Хук слева, затем апперкот, он мне: я, дескать, генера-ал! Ну и получил от меня в ответ сразу же свинг правой! Блестяще!..

– А ваше лицо? – Ларин сочувственно посмотрел на победителя.

– Пустяки! – отмахнулся гениальный сыщик. – Это он не захотел свой мундир отдавать в качестве компенсации за причиненный мне моральный вред. Но я ему все-таки задал трёпку!..

Продолжая описывать подробности своих подвигов, Холмс снова спустился на первый этаж, чтобы повесить на место пальто. «Что за черт?» – услышали друзья его голос.

Ларин, осторожно выглянув через резные перила лестницы вниз, вопросительно взглянул на Дукалиса:

– Знаешь, Толя, боюсь, тебе придется придумать какое-нибудь другое обоснование на тему «Почему ты решил, что пальто принадлежит Холмсу». – И на безмолвный вопрос товарища добавил: – Видишь ли, теперь там, внизу не одно, а ДВА пальто…

Еще через полчаса под окнами квартиры на Бейкер-стрит послышались крики и грохот.

– Эй ты, подлый трус, выходи! – раздалось довольно стройное скандирование.