«Ну и ну, себе струя! Сколько слышал, читал про это, но чтобы так увидеть воочию, даже не предполагал. Это же огни Святого Эльма».

–Что сие есть? – задал вопрос все тот же Лис.

Хотел ответить Егор, да вовремя прикусил язык. Какой нафиг Эльм? Кто его в этом времени знает? Ответил как всегда рассудительный Вторуша:

–Плохое место, нужно его обойти.

–Твоя правда, смертный.

Незнакомый хриплый голос, послышался буквально в пяти шагах от скучившихся русов. Все как один обернулись, потянувшись к оружию, готовые ко всему.

Из-за дерева вышел здоровенный мужик, в бараньем полушубке в теплую на юге пору года. Неподпоясанный, левая пола полушубка запахнута на правую, сам без шапки. Бровей и ресниц не видно, еще и карноухий. Борода козлиная, клинышком, редкие волосы зачесаны налево. Лиходеев хмыкнул, еслиб не бороденка и не отсутствие уха, ну вылитый Адольф Гитлер, собственной персоной. Хоть сейчас бери его и кино про войну снимай. Нда! За плечами у незнакомца висела дорожная котомка.

–Прав, смертный, – остановил свой взгляд на ветряке, совсем не заботясь о том, что пятеро воев готовы наброситься на него и порубать в капусту. – Плохое место, чертова мельница. Перуницы второй день поджигают, да все без толку.

Егор чуть расслабился. Коль пошел разговор, стало быть не до драки дойдет. Молвил:

–Кто ж так поджигает? Ну ветер ладно…, а дождь-то зачем? Сырое плохо горит. Им бы греческим огнем жилищный сектор окропить, а они водой.

–Так ведь как умеют. У них одно без другого не получится.

–Ты кто?

–Не узнал? – удивленно зыркнул, словно в душу заглянул. – Хозяин я здешний. Людины по разному называют: вольный, ляд, лесовик, леший, шатун, дикинький мужичок, цмок, царек с золотыми рожками. Хм! Где они рожки-то золотые увидали, право не знаю. Иные лесовым царьком величают, господарем над лесом.

–Леша-ак! – Воскликнули разом Богдан со Смеяном.

–Во-во! Правильно. А то уж я думал…

Мужик подошел ближе, вперился взглядом в глаза Лиходееву, признав в нем старшего.

–Сей ветряк, прибежище нечисти чужинской. Гиблое место.

Лиходеев обернулся к мельнице, осмотрел огромную проплешину, на которой та возвышалась, предположил:

–А я смотрю, здесь впору деревеньке быть. Место подходящее.

Лешак кивнул:

–Была деревенька при прежнем хозяине. По молодости привез из похода на ромеев молодую жену из знатного рода. Кто ж мог предположить, что стерва черным колдовством промышляет? За десяток лет извела господаря, а дальше… Эх! – махнул рукой. – Все дело в том, что за два десятка лет людин в деревне вымерло немерено, оставшиеся разбежались, бросив хозяйство и скарб. Да!.. Тринадцать лет тому назад, поздним вечером, вдовствующая боярыня и сама разбилась, оступившись, упала с повозки, шею свернула. Старая была, лет пятидесяти, в народе она прославилась, как колдунья, увлечение у неё такое было, любила заговоры «собирать», в толстую книгу выписывать. Траву сушила, сны толковала, но занималась она черной магией, людей могла только словом убить или приворожить. Когда она помёрла, смерды и разбежались. Деревню от домов словно ураганом вымело. Пустырь. Один ветряк остался. Только стоит он под боком от кладбища, земля под которым христианским священником не окроплена, под похоронные требы не отдана, а жрецам дедовой веры и подавно не до померлых поклонников византийского бога…

Лешему нравился адекватный смертный. Действительно лидер, хоть и молод совсем. Остальной-то народишко испуган. Вон в мечи вцепились как? Даже кожа на косточках рук побелела. Обычное дело, боятся.

–…Вот гиблое место с тех пор цветет и пахнет. Ежели кто из смертных с чистой душой на чертову мельницу забредет, живым обратно не выйдет. Теперь мельница пристанище татей, колдунов и отщепенцев, коих собственные рода отринули. Русской нежити к ее порогу дорога заказана. Невидимая черта, старухой наведенная, не пускает. Не она, так давно бы колдовское гнездовье сожгли белым днем. И это все в моих угодьях происходит. Стыдоба, а поделать ничего не могу. – Помотал головой.

–Так пока белый день стоит, найми смерда да сожги!? Деньги-то имеются?

–Ага. Умный! Люди лысой горы, как огня боятся.

–Что ж, так и будеш терпеть такое соседство, хозяин?

–А ты помоги!

–Как?

–Придумай. Ты же умный.

–Эх! Самому б кто помог.

–А в чем надобность?

– В Чернигов торопимся. Опаздываем. Княжну выручать нужно.

Если бы можно было услышать мысли, то от скрипа лешаковых извилин проснулся бы весь лес. Лиходеева изыскания нежити не цепляло, у него своя дорога и кроме него ее пройти некому. Народ же окуклившись от присутствия того, кем сызмальства пугают, наблюдал за действиями своего атамана. Лешак придя к какому-то выводу, озвучил свои умозаключения:

– Могу быстро перебросить вас верст на двести к стольному граду, дальше урочища другого хозяина, не моя земля.

Лихой напрягся. Двести по местным меркам расстояние приличное, его еще пройти нужно. Соглашаться. Непременно соглашаться!

–Двести, говоришь?

–Не далее.

–Принимается. А как?

–Лесавок напрягу. Закрутят каруселью, и порывом ветра унесут вас в нужную сторону.

–Так-так!

Позади кто-то подергал за рукав. Рассудительный Вторуша зашептал в ухо:

–Обманет, боярич. Скольких людин по лесам морочит, не счесть. И тебя обманет. Ежели по другому нельзя, хай именем Велеса клятву принесет.

Леший не подвел, поклялся. Видно здорово припекло соседство с нечистыми. Лиходеев не собирался впутывать в аферу всю свою братию. Визуально изучал чертово пристанище. Между тем, почти стемнело совсем. Моросящий дождик и ветер ущухли, мерзопакастная сырость осталась. Оглянулся на местного красавца, спросил:

–Пока меня не будет, моих орлов приюти, обогрей…