– Зачем? – нахмурилась я. – Что за срочность?

Мужчина вздохнул. Его руки стремительно поползли в карманы брюк.

– Откуда мне знать? – явно раздражённо ответил он. – Ещё будут глупые вопросы? Замечу, я знаю ненамного больше твоего.

– Зачем он просил тебя зайти? – наконец выпалила я.

– Так нужно, – уклончиво пояснил доктор. – Это вообще не твоё дело.

Не было смысла наседать на него и дальше, я знаю. С доктором такое просто не сработает. Растерявшись, я бесцельно обвела взглядом тесную комнату. Яркая лампа освещала письменный стол и сложенные на нём бумаги. Прозрачная банка с существом в формалине слегка поблёскивала в её свете. У меня не осталось сомнений, что Роман Александрович также, как и я, пытается докопаться до истины, и мне было одновременно интересно и страшно узнать, как далеко он продвинулся в своих изысканиях. Но сейчас главным для меня было совсем не это.

– Помоги нам, – неожиданно уверенно попросила я.

– Что? – брови доктора удивлённо поползли вверх.

– Ты должен помочь нам.

– Ты говоришь со мной совсем не тем тоном, – со скрытым ехидством предположил мужчина, чуть склонив голову. – Попробуй ещё раз.

– Саня говорил мне, что заражение не передаётся через укус, это правда?

Доктор помолчал некоторое время, словно раздумывая, в пределах допустимого ли моя любознательность.

– Правда, – наконец кивнул он.

Сердце неприятно сжалось. Нет, несомненно, это было хорошей новостью, и я догадывалась об этом. Но как теперь, подскажите, смириться с собственной памятью?

– Получается, что он действительно погиб зря, – я до боли закусила губу.

– Кто погиб зря? – настороженно поинтересовался доктор.

– Мой муж, – как можно спокойнее пояснила я. – Его укусили, и он думал, что заразился. Он предпочёл не подвергать меня опасности, не хотел ставить перед выбором. Он просто… остался, чтобы умереть. Умереть не самой приятной смертью.

Надо же, я рассказывала эту историю всего единожды, но в этот раз мне было несравнимо легче. Я не могла быть уверена, что произнесённое мною могло как-то тронуть этого человека, но я на это подсознательно надеялась.

– Вот как, – задумчиво изрёк он. – Ты не писала об этом…

– Я много о чём ещё не писала в той тетради, – заметила я. – Мы были женаты всего два года, но я безвозвратно потеряла часть себя, когда он погиб. Каждый шаг, что я сделала после его смерти – это доказательство того, что его жертва не была напрасной… И только сейчас я поняла, что всё это было в действительности зря.

Медленно подойдя к столу, Роман Александрович выключил настольную лампу. В кабинете стало ещё темнее. Сглотнув горячий комок в горле, я продолжала стоять на месте и ждать хоть какой-то реакции, но мужчина не спешил нарушать тишину. Он упёрся руками в столешницу и размеренно постучал носком своего ботинка по полу, словно отсчитывая какое-то одному ему известное время. За эти долгие мгновения я успела прокрутить тот самый вечер с Томасом в лесном домике, где я оставила кольца, пытаясь поставить точку в этой истории. Жалела ли я, что оставила их там? Иногда да, но всё чаще нет. Со временем всё менялось так мгновенно и стремительно, что те воспоминания неоправданно быстро отошли на дальний план. Наверное, я не должна была чувствовать себя плохо из-за этого или считать себя какой-то неправильной.

– Зачем ты рассказала мне об этом? – устало спросил доктор.

– Я хочу, чтобы ты понял, что для меня значит Том, – я смело заглянула ему в глаза. – После того, как я потеряла того, кого любила – он стал моей новой семьёй. Не найди я его, я бы вряд ли сейчас была жива. Осуждаете вы это или нет – он единственное, что у меня есть. Поэтому я прошу…

– Ты просишь не того, кого следовало бы, – мягко перебил меня Роман Александрович.

– Командир вряд ли будет меня слушать.

– И то верно, – подтвердил мои опасения мужчина. – Но и моё слово здесь ничего не решает. Я ничем не могу тебе помочь. Даже если бы хотел.

– А ты, стало быть, не хочешь? – улыбнулась я грустно, чувствуя, как на глазах выступили слёзы.

Доктор промолчал. Он задумчиво отвёл взгляд и глубоко вздохнул.

– Я – не Саня, – наконец подал он голос. – Я не готов скитаться по лесам и горам, питаясь подножным кормом и ведя постоянную войну за свои идеалы. Здесь я на своём месте: помогаю людям, изучаю заражённых. Хочу ли я тебе помочь? В пределах своих обязанностей. Моя цель важнее, чем мои сиюминутные желания.

«Кажется, это означает «нет», – прокомментировал мой голос в голове. Что ж… я должна была хотя бы попытаться.

– Ты голодна? – вдруг спросил Роман Александрович, явно пытаясь перевести тему в другое русло.

Я понуро опустила голову.

– Да, – тихо ответила я, стараясь скрыть своё разочарование.

– Идём со мной.

Мне осталось лишь молча пойти за ним следом, неловко теребя плотную ткань коричневой рубашки. За дверью никого не оказалось. Мы беспрепятственно вышли из комнаты, прошлись по узкому коридору и свернули налево. Я нехотя шла вперёд, скользя взглядом по хитроумному узору обоев, и корила себя. Почему я вообще решила, что моя откровенность пойдёт мне на пользу? Почему допустила мысль о том, что у нас с этим доктором есть что-то общее, что-то, что заставит его посочувствовать мне? Нет, ни один мускул не дрогнул на его лице, пока он слушал и говорил со мной. Похоже, моя личная трагедия была воспринята как довольно скучная история.