– Странные всё-таки люди: сначала опутывают весь мир проводами, а потом с подозрением косятся на каждого, у кого они торчат из карманов,– хмыкнула Таня.

Я не ответил, а только поудобнее перехватил полупустую дорожную сумку.

На привокзальной площади царила обычная суета: полнокровие летних красок, чуть запечённых остывающим маревом уходящего жаркого дня, шум встреч и разлук, приветственные взмахи рук, объятия, гудки такси, подъезжающих к остановке.

Рослый парень бросил в урну пустую пластиковую бутылку – в прыжке с поворотом, словно баскетболист мяч в корзину. Она гулко ударилась о стенку мусорки, подскочила и отлетела на асфальт. Парень беспечно пошагал дальше.

Мальчишки на скейтбордах и велосипедах выделывали различные трюки.

Шедшая перед нами женщина в платье с аляповатым рисунком вдруг резко остановилась, развернулась, налетев на нас, ощупала карманы:

– Ох, показалось: что-то уронила.

– Меня чуть не уронила,– буркнул я, когда она отошла. Таня фыркнула.

От вереницы автобусов, выстроившихся в парке друг за другом, время от времени отделялся один-другой, словно их отрубали невидимым топором.

Ни один из трёх «обрубков» нам не подошёл. Мы стояли на остановке. Я разглядывал башенку вокзала, пытаясь сосчитать, сколько в ней узких окошек, Таня рассуждала об особенностях расписания местных автобусов, редко совпадающего с приходом электропоездов. Я слушал вполуха.

– Ты не обидишься,– я перебил её, ничуть об этом не тревожась,– если я не стану жить у тебя, а сниму квартиру?

– Сама хотела предложить. Думаю, тебе не обязательно принимать участие в подготовке к выставке.

– Тогда моё пребывание в Ямгороде станет абсолютно бесполезным. Рад буду помочь. Расскажешь подробнее?

– Позже. Дома. Наш автобус.

– Чёрт, какими бы ни были удобными босоножки, без них ногам всё равно легче. Дома я предпочитаю ходить босиком. Проходи. Я приготовила лёгкий ужин.

– Лёгкий ужин? – я вошёл в комнату и оглядел стол, накрытый будто для романтического свидания.

– Вино столовое, даже голову не затуманит, летний вариант,– голос Тани доносился то ли из кухни, то ли из ванной сквозь шум воды.– Заночуешь сегодня у меня. Секс – по желанию.

Я, прихвативший было кусок сервелата и горсть оливок, чуть не подавился.

Таня появилась в дверях и покачала головой:

– Руки мыть тебя не учили?

Я прожевал оливки, раздумывая, не переспросить ли про секс, но Таня сама повторила, верно истолковав выражение моего растерянного лица.

– Да-да, ты не ослышался, именно это я и сказала: секс по желанию. Мы взрослые, но достаточно молодые и привлекательные люди, поэтому, оказавшись в одной квартире ночью, можем заниматься, чем заблагорассудится.

Я хмыкнул.

– Странно. Ты вроде как только что разрешила мне без долгих уламываний уложить тебя в постель, а у меня ощущение, будто мне надавали по рукам, приговаривая: «Не твоё, не трогай».

Она посмотрела на меня серьёзным и долгим взглядом.

– Знаешь, что сейчас плохо? Нет, не то, что стало меньше библиотек. Плохо то, что стало много заведений общепита и интимных магазинов. Человечество приучают жить инстинктами: поесть, поспать, потрахаться. Если принять как аксиому, что все эти функции заложены в человеке по умолчанию, откроется множество новых просторов. Секс всего лишь одна из физиологических потребностей, которая не стоит столь пристального внимания и долгих разговоров. Всё это придумано средствами массовой информации для поднятия рейтингов. Завёл разговоры о плотских утехах – и всё: публика любого уровня интеллекта твоя, бери тёпленькой.

– Не сочти меня стеснительным, но мы могли бы поговорить пока о чём-нибудь, кроме секса?

– Я бы пока предпочла поесть. Можем даже молча. А после еды мы обсудим дальнейшее сотрудничество, если, конечно, я не очень напугала тебя своей похотью и ты по-прежнему готов помогать.

Я непринуждённо рассмеялся. Не было в её словах никакой похоти. И ничего неприличного – тоже. Какая-то она была… своя.

– Это обычное явление, со мной либо перестают общаться после первых же фраз, либо остаются дружить на всю жизнь.

– В чём секрет?

– Думаю в открытости и лёгкости характера,– охотно поделилась она, пробуя веточку укропа, предварительно зачем-то её понюхав.

– Не могу похвастаться теми же чертами.

– Так и не хвастайся. Найдём какие-нибудь другие, достойные похвальбы. Поверь, я научилась принимать людей такими, какие они есть. Для медика любое неприятие человеческих слабостей и пороков есть признак профнепригодности. И ещё! В этом доме существует правило: мне нет дела до того, какой ты, когда не со мной, и никому не должно быть дела до того, какие мы, когда вдвоём. Это ясно?

– Ясно. Ты настолько откровенна с каждым встречным или только мне повезло?

– Я откровенна только с теми, кого пускаю в квартиру. Чтобы не было недоразумений. Терпеть не могу что-то из себя изображать.

– Сантехники, электрики, газопроводчики входят в число счастливчиков?

– Работники ЖЭКа, участковый и врачи, приходящие по вызовам. Да, я всем предлагаю вина и заставляю выслушивать собственные жизненные позиции.

Я долил бокалы до верха и отставил пустую бутылку к ножке стола.