Есть исключения, конечно. Сведения, которые должны храниться недолго, записывают на иные матрицы: хрупкие, нестойкие, быстро и безвозвратно теряющие то, что на них записали. Бюро очень часто прибегает к таким носителям. Ну и конечно, кодирование, защита, секретность… тоже создадут множество преград тем, кто попробует обратиться к запретным сведениям.

…Вот они, сорок два человека, которые посетили Оазис за последние две недели его существования. Можно было выбрать и более широкий интервал. Признаться, Клеммен сам не знал, отчего взял две недели.

Никто не останавливался в Оазисе дольше пяти дней. Повезло, что «подозреваемых» всего сорок два: в иные времена в Паррантин прибывало до полутора сотен челове ежедневно — вон сколько там построено гостиниц. И все пустуют… жуть! А какая могла быть толчея внутри Дома!. Д. утверждает, что, даже если все жители мира захотят одновременно войти в Дом, то каждому из них будет нелегко встретить внутри кого-нибудь из остальных. Шутит, наверное.

Ну ладно. После приёма можно будет заняться этим частным расследованием: кто мог извлечь обломки меча, уничтожить Оазис, серьёзно изменить мана-потоки вокруг Дома. Дом. Самое странное сооружение из всех существующих. Примечательно, что Академия официально никак не отреагировала на разрушение Оазиса. Правда, прошло уже два года…

Клеммен захлопнул том и оставил его, как положено, на специальном месте в углу стола. Два года. В Академии дураков нет. Следовательно, либо это событие не было отнесено к намеренной диверсии, либо, напротив, было… Мда. В обоих случаях реакция вполне естественная: делаем вид, что повода для беспокойства нет. Жаль, что значка хватает только на то, чтобы войти внутрь Академии. Больше никаких привилегий.

Ну что же, будем думать. Клеммен встал и стеллажи и направился к выходу. Погулять пока по городу. Может быть, появятся идеи.

Как меня занесло в этот переулок, я и сам не знаю. Наверное, интуиция… если предположить, что я знал, зачем именно встретился там с… впрочем, всё по порядку.

Посидел немного на площади — прямо перед внешней стеной Дворца Мысли. Вход туда не всем разрешён, да и не все туда стремятся. Немало веков власти города создавали иерархию халла , сословий — и вот результат. Недоверие и некоторый страх перед науками и магией, возможно, не лучший способ ограждать людей от опасностей, которые могут нести знания, но… что сделано, то сделано. Странно здесь, в Оннде, но можно привыкнуть. Тем более, с моим-то значком.

С площади видны башенки Храмов. Они отовсюду видны, так постарались архитекторы. Пожалуй, только Храм Жреца Всех Богов построен в новое время (века четыре тому назад), возраст остальных гораздо больше. Д. мне привил то, что сам называет «разумным атеизмом». Это очень простая вещь: относиться ко всем культам с равным уважением, не оказывать предпочтения, не выказывать пренебрежения. Просто принимать их существование к сведению. Боги по-прежнему смотрят на нас, всё меньше полагающихся на «силы свыше», и гневить их не следует. Иначе доказательства их существования будут неожиданно предоставлены в самом убедительном свете. Я, по привычке, сделал «охранный знак»«: отец… бывший отец то и дело делал такой знак, если доводилось говорить о чём-то „высшем“. Глупая привычка, но успокаивает. Д. ещё говорил, не уточняя, всерьёз ли, что боги слышат слова, но заглядывают при этом в душу. Иначе говоря, думай, что хочешь, но сто раз подумай, прежде чем произнести вслух.

Храмы процветают, как и прежде. Даже когда Оннд бывал захвачен неприятелем, их не смели разрушать. Объяснений предлагается много, меня лично ни одно не устраивает. Никогда не иссякает поток паломников к святилищам Оннда. А если иссякнет — значит, конец города и мира не за горами.

Я заходил то в одно заведение, то в другое — здесь съесть немного жареного мяса, там — опрокинуть стаканчик лёгкого вина… на площади можно найти всё, что угодно. Забавно: в Оннде очень много разных рас, но мне попадались только Люди. Что, все прочие — под Маской ? Неуважение к «нелюдям» в Оннде не приветствуется. Хотя нижние халла относятся к «чужакам» с опаской.

Наводит на раздумья Оннд, что ни говори. Бродил я, бродил, как вдруг обнаружил, что стою у небольшой лавки — старьёвщика, вероятно — и смотрю на всевозможный хлам на витрине. Ну да, на центральных улицах положено иметь и витрины, и охрану.

Постоял и вошёл.

Тихо звякнул колокольчик и пожилой хозяин лавки, после секундной заминки, повернулся лицом к посетителю. Внешность его показалась Клеммену знакомой. Несомненно, где-то уже встречались! Странности памяти, никогда прежде не медлившей, не очень-то обеспокоили юношу: что-то скользнуло по его шее, обжегши пронзительным холодом. Он едва не поднёс руку к горлу. Ах да, амулет-треугольник. Что это с ним?

И тут он вспомнил торговца.

Грениш. Старьёвщик, по совместительству — скупщик краденого. Вот оно как! Неплохо устроился — в самом Оннде, в центре города! Что ж, старый знакомый — всегда приятная встреча.

— А, это ты! — обрадовался старик, энергично пожимая ему руку. — Тебя и не узнать! Очень приятно, очень приятно. С того дня, как ты появился и передал привет от Д., я частенько думал, как ты там. Как дела?

Столь необычное радушие смутило Клеммена, но, с другой стороны, кто сказал, что скупщики краденого — все до одного чёрствые и подозрительные?