Кстати — я не спросил у ведьмы, как у колдунов дела со здоровьем. Если они так долго живут, значит и здоровье у них должно быть железное? Ну не может же быть так, что все пятьсот лет придется жить страдая от болезни? Или от нескольких болезней. Хотя… все может быть.

И что же случилось с моими слугами? То бишь помощниками? Ага! Стоят такие несчастные, грустные… Попробуй теперь, соври! Если только это все подействовало….это самое мое колдовство

Ну да, я вынужден действовать «методом тыка». Пробовать, пытаться, исследовать и ошибаться. Или не ошибаться. А как еще-то? Должен доверять своей интуиции, а не тому, чему меня учили всю мою не такую уж и долгую жизнь малые и большие учителя. Атеисты и борцы за науку.

Итак, теперь я могу взять на вооружение постулат о том, что эти два типа впрямую соврать мне не могут. Но они обязательно попытаются каким-нибудь образом мне напакостить. Все равно попытаются соврать. Как они могут это сделать? Ну… например утаить то, о чем я не спрашивал. То есть — что-то вроде домашнего компьютера. Ты должен знать — что именно и как у него спросить. Не спросил — он не ответил. Сам по себе — точно ничего не расскажет.

Буду воспринимать этих типчиков как два компьютера. Соответственно, вопросы им надо задавать так, чтобы они не могли уклониться от ответа или дать двоякое толкование.

— Ну что, братцы-кролики — ухмыльнулся я — поговорим? Что, поубавилось у вас наглости? Уже не считаете себя такими умными?

«Братцы-кролики» переглянулись, и я понял — да ни фига они не сдались! И считают себя умными, а меня ослом, которого очень легко обдурить.

Ну что же — попробуем. Мне даже интересно — сумеют они обдурить обычного вояку, прошедшего горнило службы, способного и виртуозно врать своему начальству, и распознать ложь хитрого подчиненного? Дело чести побороть двух бесов, имеющих опыт бесовщины в сотни, а то и в тысячи лет!

— Прошка! Ты знаешь, где находится колдовская книга твоего последнего умершего хозяина?

— Нет! — без колебания, быстро.

— Поставим вопрос по-другому: ты знаешь, где <em>может</em> находиться колдовская книга твоего последнего умершего хозяина?

— Да! — сморщился Прошка.

— Где может находиться эта книга?

— В тайной комнате хозяина.

О как! Тайная комната?!

— Покажи мне тайную комнату твоего последнего умершего хозяина.

Прошка замер, и я будто физически увидел, как летают в его голове искры-мысли. Он думал, как же ему меня обдурить! Да, приказ поставлен не совсем точно.

— Стоп! Проведи меня в комнату своего бывшего хозяина!

Улыбается:

— Не могу!

— Почему?

— А туда можно войти только с позволения хозяина! Значит, я туда провести не могу.

Ага. Работает. Давим, давим!

— Покажи мне то место, где находится тайная комната и расскажи мне, как туда я могу войти.

Прошка вздохнул, повернулся и поплелся в сторону кухню. Потому оглянулся на меня, подпрыгнул, легко оттолкнувшись от пола и поплыл в воздухе, усевшись в позе лотоса и скрестив руки на груди. Минька вразвалочку пошел следом, бесстрастный, как и положено бесплотной сущности.

Вообще-то странно, что у этих сущностей имеются какие-то эмоции. Ведь эмоции свойственны только людям! Хмм… мда. Не только людям. А собаки? Кошки? Попугаи? У них что, нет эмоций? Так почему бы не быть эмоциональными существам из другого мира? Я ведь ни черта о них не знаю!

Кстати — со слов ведьмы они как раз и питаются эмоциями. Так почему тогда сами не могут быть эмоциональны?

Прошка привел меня к небольшой кладовой, в которую я не так давно поставил ведро, тряпку и швабру. Ну как кладовая… даже не знаю, как назвать — ниша с дверцами, окрашенными обычной коричневой краской. Полочки, деревянная вешалка. Практически встроенный шкаф. Ничего такого особенного — пахнет пылью, и вроде как пролитым вином. Ну и моющим средством — это уже само собой, я же полы не просто водой, а водой с моющим средством намывал. Ну и бесы наверное так же делали — в пузырьке с жидким мылом этого самого пахучего мыла изрядно поубавилось.

— Вот! — Прошка указал рукой на чулан, приоткрыв две узкие дверцы — За стенкой.

— Как ее открыть? Как открыть тайную комнату?

— Надо произнести правильное слово, и стенка откроется — сощурил глаза бес.

— Назови это слово! — потребовал я.

— Не могу! — безмятежно улыбнулся Прошка.

— Почему не можешь?

— А у меня запрет на его произношение! — так же спокойно пояснил улыбающийся бес.

— Минька! Принеси сюда мою папку с бумагами! — потребовал я, и Минька мгновенно пропал, через секунду появившись с папкой в руках. Фокус, однако! Вот это скорость!

— Запрет на то, чтобы ты написал это слово — у тебя есть?

— Да… есть! — улыбаясь сказал Прошка, и вдруг… лицо его исказилось, расплылось, тело начало дергаться, извиваться. Бес завыл — страшно, хрипло, и через несколько секунд превратился в темное, пробиваемое всполохами электрических разрядов облако дыма. Продолжалось это с минуту, потом разряды стали слабее, облако стабилизировалось и грустно повисло напротив, на уровне моего плеча.

Да, самое интересное — я <em>чувствовал</em>, что это самое облачко грустит. То ли мои способности к эмпатии обострились, то ли бесы исторгали из себя эмоции с такой невероятной мощью, а может и то, и другое имело место быть. В любом случае — я знал, что «Прошке» сейчас очень плохо, больно и грустно.