— Ты всегда так шутишь? — спросил его Шассим, и монах вопросительно взглянул тому в глаза.

— Что такое?

— Оглянись, — посоветовал Шассим и Унэн повиновался.

Последовало долгое молчание.

— И как это я спустился? — осведомился Унэн, яростно потирая спину. — Прямо по воздуху?

Флосс кивнул и рассказал о том, что видел. О «шторке» он умолчал. На всякий случай.

— Невероятно, — медленно протянул монах. — Я как раз вспоминал о чём–то похожем. — И, извлекая из рукавов то, чем можно было перекусить, рассказал о подземном святилище. Вкратце, разумеется. Полный рассказ занимал обычно час–другой.

— Слово, значит, — флосс прикрыл глаза, и монах с любопытством смотрел, как над Шассимом, одевшимся в серебристую дымку, проплывают разноцветные искорки. — Нет, не могу, — признался целитель, в конце концов. — Не получается.

— Что именно не получается?

— Приблизиться к нему.

— О… понятно, — ответил Унэн, хотя ничего не понял. Метафоры флосса большей частью были совершенно неожиданными. Было даже странно, что Шассиму доступна большая часть юмора, популярного среди гуманоидных рас.

— Пожалуй, я не стану больше читать это слово, — решил Унэн наконец. — Есть у меня один приятель… словом, видел я, чем подобное может кончиться.

— Чем же? — немедленно заинтересовался Шассим.

Но монах промолчал.

— Извини, Шассим, — произнёс он наконец, и на лице его отразилась битва долга с чем–то ещё. Долг, в конце концов, победил. — Не могу рассказывать.

Флосс кивнул с важным видом и не стал настаивать.

Взамен монах рассказал Шассиму немало иных историй. Большей частью из собственной жизни.

Сюрприз оказался брёвнами — выглядели они внушительно: каждое в добрый фут толщиной и длиной футов в тридцать. Что именно хотел сказать Аймвери, оставалось непонятным: разрубить дерево на дрова? Построить из них дом?

Построить плот, шепнул внутренний голос. Странный был это голос. В нём словно смешались десятки человеческих голосов, говоривших слаженно и в унисон.

А ведь это мысль, подумал Науэр, развязывая горловину сумки. Где–то там лежит топорик. Походный нож. Свой собственный, не дарёный. Да и верёвки предостаточно. Сам он плотов никогда не вязал… но голос шепнул, что сделать это проще простого.

— Кто ко мне обращается? — спросил Науэр громко и оглянулся. Никого. Рядом коричнево–зелёной стеной возвышался лес. Птицы начали неустанную перекличку, оспаривая друг у друга право владеть крохотными мирками, в несколько деревьев каждый. Никто не следил за Гостем, никто не пытался проникнуть в его сознание — так, по всей видимости, необходимо было понимать свечение амулетов.

Повинуясь неожиданно пришедшему порыву, Науэр сорвал с себя все охранные и сигнальные амулеты, которыми его щедро снабдили маги Иглы, и швырнул это добро в Реку.

С шумным плеском связка погрузилось. Науэр инстинктивно присел, спасаясь от брызг. Что бы там ни говорили, а вода может действительно оказаться опасной.

Почти сразу же ему стало намного лучше. Возникло ощущение, что из ушей вынули находившуюся там вату, а с глаз сорвали тёмные, почти полностью непроницаемые очки. Тут же послышался мерный шёпот Реки — в десятке шагов от него, он текла неторопливо и размеренно, порождая бурунчики, и нахмуриваясь мелкими полосками волн. Отчего мне казалось, что она гладкая и вязкая? — недоумевал Гость. Позже он догадался. Наверное, оттого, что так считал весь оставшийся Зивир.

И не такой уж чёрной была её вода. Тёмной, да. Но у самого берега сквозь неё проступали лежащие на дне камушки… и те, действительно, были почти совсем чёрными. Странно.

Ну хорошо. Науэр подошёл к ближайшему бревну… и заметил, что все они крепко–накрепко примотаны друг к другу. Вот ещё забота, нахмурился Науэр. Верёвку придётся разрезать: очень уж прочная на вид. Он с сомнением ухватился за верхнее бревно, поняв неожиданно, что ему придётся потрудиться на славу. Тяжеленные, небось…

Вся связка брёвен — двенадцать штук — неожиданно взмыла в воздух над его головой.

От неожиданности Науэр споткнулся и упал навзничь, выпустив бревно.

Связка медленно опустилась на берег, проплыв над головой. Не в силах подавить участившееся сердцебиение, Науэр медленно поднялся и вновь тронул рукой связку. Та легко подалась.

Ну и дела! Предупреждать же надо! Он почесал голову. Его счастье, что упал в сторону леса. Иначе сейчас связка выпорхнула бы из ладоней и опустилась на воду. И поминай, как звали.