Наверное, это подействовало. Я не стала наблюдать, чем там дело закончится. Ушла на кухню. Было обидно. Дожили. Теперь еще и синяки замазывать. Вот жизнь райская. В деревянном бараке, с мужем, который как выпьет, так начинает руки распускать, с его друзьями уголовниками. И зачем я на все это согласилась? Даже подходить сегодня не надо было. Собрать чемоданы. Вернуться в Москву. Там бы со Светой чего-нибудь придумали. Так и сделаю завтра. А меня ведь предупреждали, что так будет. Но я не верила. Надо было еще зимой его выгнать. И плевать, что мы женаты.

— Уложили, — Гена вошел на кухню. — В кладовку его отправили спать. Там прохладно, как в погребе. Заодно и в себя придет.

— Я его одеялом накрыл, — сказал Сережа. — Обещал же, что больше такого не повториться.

— Но повторилось. Пусть и спустя полгода. Даже больше времени прошло. Но я не собираюсь терпеть такое, — слезы катились по щекам. Обида и боль. А чего я хотела?

— Успокойся. Не руби сгоряча. Завтра чудак проснется. Будет нормальным человеком, — сказал Гена.

— И будет обещать, что такое не повториться? — я поднялась. Поставила чайник на плиту. Хотелось движения. Выплеснуть обиду. — Я сегодня промолчала, когда он с девицей какой-то обнимался…

— Данко это не замечает, — сказал Сережа. — Я этому тоже удивился, когда он там с кем-то обниматься начал. Он говорит, что даже не замечает этого.

— Есть у него такая фишка. Особенно если компания большая, — согласился Гена. — Может чисто психологически. Страх какой-нибудь. Знаешь, когда кошмары мучают, то ребенок мишку плюшевого обнимает. Так этот обниматься лезет. Для него дико звучало, когда кто-то пытался ему втолковать о границах личного пространства. Все кто Данко хорошо знает, те уже привыкли.

— Все равно…

— Эль, успокойся. Сглупил. Бывает. Норму не рассчитал, — спокойно сказал Гена, как будто для него это было в порядке вещей.

— Может для вас это нормально, но для меня это неприемлемо.

— Мам, только не говори, что мы уедем отсюда. Я против, — сказал Сережа. — Я не хочу бегать по школам. Скоро учебный год начнется.

— Никто никуда не поедет. Сейчас твоя мама поворчит, выпустит пыл и успокоится.

— Не успокоюсь.

— Хорошо, не успокоишься, — примирительно сказал Гена. — Будешь воевать, как гроза, которая началась сейчас. Нужно выключить электричество на всякий случай. Как-то сюда молния попала, так вся проводка погорела.

— Я выключу, — сказал Сережа.

— Теперь понятно, почему в шкафу у Данко свечи лежат, — сказала я, доставая свечу.

— Тут всякое может случиться. Одну зиму из-за снегопада порвались провода. Мы неделю без света просидели. Вот радость была, когда не надо было в школу ходить с утра пораньше. Уроки начинались, когда рассветет. Мы тогда в старой школе учились. С независимой котельной. Ее уже нет. Сгорела.

— Данко говорил, что она погорела два года назад, — сказал Сережа.

— Чай будете? — спросила я.

— Не откажусь, — сказал Гена.

— А я спать пойду. Завтра в пять утра дядя Вася заехать должен. Мы же на рыбалку собирались. Только не думаю, что Данко будет в состоянии.

— Не знаю. Может его утром зарядку припрет делать, — хмыкнула я.

— Посмотрим. Я все равно спать пойду. А то еще просплю. Даже если мы и уедем, но на рыбалке я должен побывать. Будет, что вспомнить, — ответил Сережа.

Гроза разошлась не на шутку. Она напоминала ураган. И ничего не предвещало ее начала. Это как в жизни. Все идет хорошо, ровно, а потом неожиданно начинаются проблемы. Да такие, которые не знаешь, как решить.

— Серьезно думаешь уехать? — спросил Гена.

— Не знаю.

— Я могу тебя начать уговаривать остаться. Не пороть горячку. Но не в моем праве советовать человеку, как ему быть. Тем более что я не знаю всей ситуации. Меня слишком долго не было. Многое могло измениться. За семь лет человек из товарища, которого знаешь как себя самого, может стать совершенно чужим человеком. Это сейчас я и вижу. Раньше с Данко таких проблем не было. Но, как я понял, он остался таким, же раздолбаем, который не понимает своего счастья. Только стал более порывистый. Это мы с ним поменялись. Раньше я больше проблем доставал. Мне дурные идеи приходили. Он шел за компанию и меня вытаскивал. Теперь наоборот.

— Мне это не нравится.

— Ясное дело. Тебе его дома видеть охота, а не по пьяным кампаниям доставать.

— Ладно, когда зимой вместе жили. Тогда все свободное время работа занимала. Мы почти друг друга не видели. Теперь у него хороший график. До пяти вечера. После этого он идет по городу болтаться. Сережку с собой таскает. Приходят уже к десяти часам. Одно было терпимо, то, что не пил. Ладно, город посмотреть. Узнать, что изменилось. Но у вас город в одной стороне чихнул, а в другой уже платок достают. Что там полтора месяца смотреть?