– Я про твой подарок.

– Какой подарок?

– Карманное зеркальце, – с некоторой неуверенностью пояснила я, поскольку уже поняла, что либо этот подарок не от него, либо он будет отказываться, невзирая ни на что.

– Я не дарил тебе никакого зеркальца. А что с ним не так?

– Все так. Но если не ты дарил, то и разговаривать о нем не стоит. Я отвернулась теперь уже от Лоренцо и наткнулась на внимательный изучающий взгляд шамборца. Наверное, ему тоже объяснили, что мою маму обменяли на него. Захотелось уйти, чтобы не быть мишенью чужого нездорового любопытства, но уйти со спектакля Фабио – незаслуженно обидеть брата.

– Летти, мне не нравится эта история с зеркалами, – опять попытался привлечь мое внимание Лоренцо. – Это все не просто так.

– Не просто так, – согласилась я. – Но ты сам признал, что к тебе это не имеет никакого отношения. Или карманное зеркальце прислал все же ты?

Сомнения у меня оставались – в духе Лоренцо сделать подарок, а потом усиленно отрицать, чтобы его лишний раз не благодарили. Но именно сомнения – парень выглядел непричастным и очень обеспокоенным.

– Нет. Летти, может, расскажешь, что происходит?

– Ничего.

– Мне кажется, ты собираешься влезть во что-то опасное.

Забота оказалась на удивление приятна. Только Лоренцо ошибается: если кому-то что-то и грозит, то только сестре. Но о ней я пока никому не расскажу. 

Тереза пихнула меня в бок острым локтем, пытаясь привлечь внимание к поздоровавшемуся Лоренцо. Но я даже отворачиваться не стала, просто посмотрела сквозь и прошла мимо. Пусть не надеется, что когда-нибудь прощу. Рассказав о подаренном зеркальце, я не рассчитывала, что он все выложит Стефано, а тот – Рикардо. И эти типы втроем решили, что зеркальце опасно, хотя точно так же, как и дедушка, не нашли ни малейшего следа магии. Обычное красивое карманное зеркальце. «Ты должна понимать, что подарки неизвестно от кого могут привести неизвестно к чему», – важно заявил Фабио, которому я пожаловалась на наглый грабеж в надежде найти хоть какую-то поддержку. Стефано и Рикардо заявили, что оставляют зеркальце у себя «до разъяснения», а Лоренцо сказал, что это совершенно правильно. Был бы его подарок, наверняка бы не так запел, а теперь негодует, что сам не додумался напомнить о себе таким манером. От возмущения на второй план даже отошел вопрос, кто же все-таки прислал злополучное зеркальце. Не сказать чтобы у меня не было поклонников, но с такими изобретательными братьями, как у меня, не всякий рискнул бы связываться. Пока они одобрили только Лоренцо, да и то потому, что тот был другом Стефано и часто у нас бывал.

– Вы что, поругались?

Подруга удивленно оглянулась на Лоренцо, но тот явно не собирался догонять и извиняться. Уверен, что поступил правильно, гад. Спас от неведомой опасности. А на деле – лишил возможности общаться с попавшей в беду сестрой. Я же не знаю, каким должно быть зеркало, чтобы проводить звук. Правда, Камилла говорила, что меня слышит и через псише, но я-то ее нет.

– Мы не поругались. Его просто для меня не существует.

– Что он сделал-то?

– Выдал тайну. – Лоренцо? А казался таким надежным… Да, никому нельзя верить, – разочарованно протянула Тереза, для которой привлекательность Лоренцо тоже упала ниже нуля. – В столовую идешь?

Я покачала головой. Перерыв намечался приличный – две пары, поскольку алхимичка заболела, а ее практикум ничем не заменили. Поэтому я собиралась забежать домой, потом навестить Изабеллу, а не ходить по столовым, где высокая вероятность наткнуться на братиков, которых не хотела видеть, отчасти из-за того, что утром солонка была разделена между их чашками, и Стефано опять умудрился оттуда отпить. Рикардо, к сожалению, нет. Но у меня были планы еще и на вечер – там, где уступаешь силе, всегда можно попробовать поработать головой.

Подхватив на кухне кусок пирога и стакан холодного отвара, я поднялась к себе и всмотрелась в псише. Но ничего не произходило. Я уселась на стул напротив и стала обедать, попутно размышляя, что делать. Зеркальце не отдадут, даже если Изабелла встанет на мою сторону: нас двое против них троих. Расспрашивать об отце у братьев бесполезно – даже если они знают что-то, сейчас не скажут из вредности. Разве что Фабио может ответить, но его дома уже нет. Остается только Изабелла.

Пирог был доеден до последней крошки, отвар выпит до последней капли, я с сожалением взглянула последний раз в зеркало и встала со стула: можно было долго сидеть без всякого толку, а мне нужна информация.

К Изабелле я пришла вовремя: еще немного – и она ушла бы из дома на прогулку с сыном. Он стукал кулачками по коляске и улыбался всему миру. Я наклонилась и, увернувшись от цепких пальчиков, поцеловала племянника в упругую щечку. Он радостно заагукал и потянулся ко мне ручками, намереваясь продолжить выдирание волос.

– У вас нет занятий? – подозрительно спросила Изабелла. – Или прогуливаешь?

– Дырка между парами. Вот и подумала, не навестить ли сестру. Слушай, Белла, а что ты знаешь про моего отца?

– Ничего.

Она невозмутимо катила коляску по тротуару, двигаясь в ближайший парк. Слишком невозмутимо.

– Не может этого быть. Ты его должна была хотя бы видеть.

– Я была слишком маленькой, чтобы что-то помнить. Да и сколько он у нас появлялся? Ты похожа на маму, от отца взяла разве что зеленые глаза. А чего ты вдруг о нем заговорила?

– Дедушка обмолвился, что у семьи моего отца какая-то загадочная магия, связанная с зеркалами. Но больше ничего не захотел говорить, отправил к маме. Но ее сейчас нет, да и когда появится, она наверняка откажется отвечать. Как всегда, заявит, что мой отец нарушил договор и она не хочет ничего о нем слышать.