Всё.

Всё окончилось.

Страшно стучало сердце, темнела стена там, где только что была зеркальная поверхность.

Отчего-то заболело горло, огнём обжигало грудь. Ноги отказали совершенно неожиданно.

Май упала бы, не подхвати её Тигрица. Комната вся была усеяна осколками стекла, в основном — химической посуды. Оконные — бронированные — стёкла устояли. Счастье, что все едкие реактивы заперты в сейфах, в другом помещении.

Гроза всё ещё бушевала, по окнам хлестал неистовый ливень.

Реа жестом отпустила охрану и Скорую. Кивком указала Лас на один из немногих сохранившихся мерных стаканов.

— Май, — шепнула Тигрица, протягивая стакан с водой и несколько белых таблеток. — Выпей. Давай, котёнок, не медли. Иначе будет очень плохо.

Май послушалась, и почти сразу же её стошнило. Тигрица поддержала её, осторожно вытерла платком лицо, губы, смахнула с лица кусочки стекла.

— Допей, — протянула стакан с водой. — Допей, станет легче.

Май допила и силы окончательно оставили её. Она попыталась что-то сказать, не смогла.

— Молчи, — Реа подняла её, медленно и бережно. Лас помогла уложить Май на один из столов-«каталок», — Не шевелись.

— Но она…

Лас схватилась за уши, покачнулась. Тигрица сжала зубы, стараясь рассеять туман, повисший перед глазами. Второй голос ещё действовал. Великое Море, отчего он такой сильный?

— Спи, котёнок, — она прикоснулась обеими ладонями к щекам Майтенаринн, и глаза той остекленели. — Лас, помоги! Её нужно срочно осмотреть.

Вдвоём они отвезли стол в малую операционную. Реа вручила Лас маску-фильтр — надень! — и сама надела такую же. Включила детектор. Лас послушно выполняла указания.

— Лас, — спустя десять минут Реа выключила детектор, сняла маску. — На ней ни царапины. Никаких травм. Нет даже синяков. Ты что-нибудь понимаешь?

Май спала. В уголках глаз её виднелись слёзы.

Когда Майтенаринн открыла глаза, она была у себя. Дома. В апартаментах.

— Лучше не вставай, — предупредила Реа, которая, вместе с Лас, сидела у кровати.

— У меня… серьёзные раны? — язык повиновался с трудом.

— Ни царапинки, но лучше полежать. Хотя бы немного. Потом мы покормим тебя.

— Сама смогу, — Май попыталась приподняться (огнём обожгло грудь), но Лас взяла её за плечи и вынудила улечься. Меня переодели, поняла Майтенаринн. Хоть на этом спасибо. Не хочу спать. Не буду.

Реа кивнула.

— Я сейчас вернусь.

— Масстен… Чародей?

— Ани делает операцию. Мас потерял очень много крови. Но думаю, всё обойдётся. Лежи.

Май кивнула, улеглась, закрыла глаза. Дверь тихонько затворилась за Тигрицей.

— Май, — услышала она шёпот. — Кто она? Откуда? Что мы ей такого сделали?

— Не знаю, Ласточка… Честное слово, не знаю.

— Она мертва?

Майтенаринн прислушалась к себе. Подумала.

— Не знаю, Ласточка… Это живучая тварь.

Лас вздохнула.

Май повернула голову в её сторону.

— Я ранила её, Ласточка… Мы успеем, у нас есть время…

Лас кивнула.

— Лас… там, на столе, медвежонок. Дай его… пожалуйста.

Лас передала игрушку. Май обняла её, прижала к лицу. Глаза её тут же закрылись.

Когда Реа вернулась, Майтенаринн уже спала. Сон её был спокойным.

Тишина. За окном — темнота, рассвет не скоро. Что выбросило меня из сна? Так рано?

Лас… так и уснула в кресле, рядом со мной. Бедняжка. Губы слабо движутся… что тебе снится? Вчерашний полёт? Я не знаю подробностей. Знаю только, что захват «кукол» был страшным зрелищем. Хоть никто и не пострадал.

Ладно. Это в прошлом. Мёртвые с мёртвыми.

Тихо одеваюсь.

Прикасаюсь к руке Лас — она вздрагивает, открывает глаза, моргает. Прикладываю палец к губам. Она кивает.

Стук в дверь. Слабый-слабый.

Реа-Тарин. С ней ещё кто-то, я их не знаю. Закутаны в бесформенные балахоны, в тёмные тона. Делает нам знак — идёмте. Удивительно, и я, и Лас движемся спокойно, словно так и должно быть. Диадема. Реа-Тарин протягивает руку — я передаю ей символ Утренней Звезды.

Темно. Я чувствую только Ласточку. Удивительно, но я ощущаю спокойствие. Такое… величественное. Да. Я не нахожу более подходящего слова. Прочие же совершенно недоступны восприятию. Как такое может быть?