Тайные имена Ижевска (Часть 1 - Знаки и признаки, или По эту сторону Камы)

Аннотация

Бояндин Константин Юрьевич Тайные имена Ижевска Часть 1. Знаки и признаки, или По эту сторону Камы Джа даст нам всё - у нас больше нет проблем Б.Г. День минус первый. Спонтанность. Нам в школе выдали линейку, чтобы мерить объём головы Б.Г. Я с детства не люблю поезда. С самых младых ногтей, как ездил с бабушкой в Орёл. Нелюбовь приобрела новые оттенки и очертания, когда пришлось ездить из Семипалатинска в Новосибирск. Кому могут понравиться эти авгиевы конюшни на колёсиках? Но в этот раз я решил довериться интуиции. Билет туда был взят без проволочек, меня, как подлинного вампира, пригласили в гости и я уже решил смириться с неизбежным злом в виде тридцати трёх часов в стальном ящике, под конвоем нетрезвых демонов-проводников в униформе. Чем скрасить время в ожидании? Музыкой и чтением. Насчёт чтения я оставался в раздумии: когда это в поезде будет настроение читать? А брать одноразового Незнанского или какого-нибудь Бешеного с Сопливым не хотелось. На себе же тащить. А вот музыка - да. Зря я, что ли, так долго собирал кучу дисков? Кто-то посоветовал, от кого-то услышал. Пора, пора. Надо воспользоваться моментом и прослушать то, что так и стояло на полке, в неприкосновенности. Пятьдесят шесть компакт-дисков. Скоро, скоро я, наконец, прослушаю вас. Procol Harum и Bee Gees, Yello и Enigma, Orbis Mundi и Enya, Boney M и Dschinghiz Khan, Mylene Farmer и Sting, Mike Oldfield и Enio Morricone, старый добрый Б.Г. и много чего ещё. Всё. Упакую, запишу, и старина-плейер мне вас сыграет. Так время и пробежит. Уже тогда меня начали преследовать числа 3, 7 и 8. Чаще всего число 7. Ехать мне предстояло поездом 75, для начала. Сон И ехал я в вагоне, и сидевшая напротив Шапокляк читала мне отдельные главы своей биографии, изредка открывая сумочку и хихикая внутрь. А на станции "Большая Чемодановка" я увидел, как возле расписного мардонга Винни-Пуха стояли, понурившись, безутешные Пятачки и пели, под гармошку, про танк, в который ударила болванка. День зеро. Там-там, там-там, там-там. Дай мне напиться железнодорожной воды... Б.Г. О боги, построившие Железную дорогу, за что вы её так? Признаюсь, я ожидал худшего. Но купе - это всё-таки не плацкарта, и я радостно уже нацелился улечься, устремить взор крыше и наслаждаться музыкой, во сне и наяву. Ну да, размечтался. Плейер из инструмента для развлечений стал заикой, электронным оракулом, задумчиво замолкающим на несколько минут, чтобы откашляться парой куплетов простуженной песни. После получаса этой пытки я не выдержал и спрятал несостоявшееся развлечение назад, в сумку, и приготовился пережидать всё время пути, без надежды на спасение. Если бы не вторая SIM-карта, от Пчелайн, я бы и SMS не отправил - не дружит, ох, не дружит МТС c номерами на 904, чтоб им обоим быть здоровыми и красивыми! SMS от Пчелайна уходили с жужжанием в электронную пустоту, ничем не являя свою доставленность. Эй, письмо, ты пришло? Да кто ж меня знает! Станции, станции. Барабинск, с его вокзалом эпохи Борцов революции, где повсюду продавалась жевательная резинка со вкусом баклажана и позавчерашние выпуски "Комсомольца Мордора", где толклись Продавцы Шалей и Торговки Картошкой, а в тамбуре уже самозарождались бравые бригады игроков в три напёрстка. Три! Время застыло внутри поезда, и как ни верти головой, всё та же эстрада отравляет слух из динамиков, всё та же улыбка живёт на губах проводников, всё тот же чай на железнодорожной воде... Напился я той воды, на несколько жизней вперёд. Однако Бог-покровитель железных дорог таки явил мне милость и послал двух спутников - точнее, не то трёх, не то двух, третий то был, то не был. Оба они ехали издалека, один ехал из Владивостока в Одессу, другой куда-то поближе, но не ближе, чем Москва. Разговоры о военно-патриотическом воспитании молодёжи захватили меня, понесли, и время отступало, и пился вечный чай, и занавески в коридоре уже не казались наследием предыдущей эпохи, и даже Продавцы Шалей не ломились в купе, робко скреблись и отступали с позором, заслышав наш дружный рык. Я спал, часто и много, но не отсыпался. И рельсы были бесстыковыми, или как их там зовут, и воздух не таким уж безнадёжным, и ехал я в загадочную неизвестность, но сна не было. Почти. Так, пришёл один за два часа до прибытия. Пытка, пытка временем. Я боялся поезда, его безнадёжности, и она явилась, во всей красе. Ну что стоило покопаться в рюкзаке? Ведь было, было что читать и даже было, на чём писать. Но кто знает, может, я и не нашёл бы ничего. Сон И расстилался вокруг лес, безбрежный и чёрный. Сидели мы на крыше вагона, я и двенадцать Б.Г., причём все Б.Г. были в толстовках, туфлях от Гуччи и панамках от Фиделя Кастро. Дым и пар от паровоза иной раз застилали собой всю нашу компанию. Я был слушателем, Б.Г. - исполнителями. Как душевно и чисто они пели мою любимую песню Rammstein'а, Sonne. Eins Hier kommt die Sonne Zwei Hier kommt die Sonne Drei Sie ist der hellste Stern von allen Vier Hier kommt die Sonne... Половина Б.Г. пела по-немецки, половина - по-русски. И звучало всё гармонично и чудно, и голос Б.Г. погружал в диковинные видения... Один, Восходит солнце, Два, Восходит солнце, Три, Ты ярче прочих звёзд на небе, Четыре, Восходит солнце... И кружили над головой чёрные вороны, и Полтораки бежал за составом, утирая платком слёзы, отбрасывая две тени, от обоих солнц - от красного и от синего. День первый. Какой же русский не любит! Ох, Самара, сестра моя... Б.Г. Невозможно приехать в Ижевск и не стать поэтом. Невозможно приехать в Ижевск и не остаться им. Природа здесь выписана чётко и ясно, каждый листик на деревьях по обе стороны дороги отточен осенним багрянцем - так, что небо рвётся о деревья, сыплется мелкая морось, падают радуги, солнце обряжается в диковинные мантии - смотри, не насмотришься, за каждым новым поворотом - новые чудеса. Кто не знаком с нумерологией, гаданием и Каббалой, захочет с ними познакомиться. Знаки и знамения повсюду, хочется всё время их видеть. Постоянно спотыкаешься о что-то странное - должно быть, знаки для чужих глаз. Я не знаю, почему, но с Камой мы познакомились как-то незаметно. Она просто подошла - и я сказал какую-то глупость. Что-то вроде "я примерно так и представлял". Что или кого представлял, уже не важно. Но чувствовал, что знаком с ней уже давно. Просто давно не заезжал в гости. Ох, я люблю быструю езду! Семёрка и здесь не оставила меня, она явилась в номере машины, и на окрестных столбах. Покровители местных дорог пошутили, коварно направив нас назад, к вокзалу. У меня не было обратного билета - как я огорчился бы лет десять тому назад! А сейчас махнул мысленно рукой. Нету и нету. Я ж только что приехал. Нумерология. Я крайне поверхностно знаком с Каббалой, с её тремя путями. Темуру я ещё мог представить, но даже Гематрия... Нет. я просто использовал обычную нумерологию для домашних нужд. Сумма имени Камы - 28, 2+8=10, 1+0=1. Единица тоже есть в номере машины. Как и нуль. Мы ехали под Roxette. Никогда не слышал, но почему-то показалось очень знакомым. Я и громкую музыку люблю. И все пять игрушек-талисманов удобно устроились под лобовым стеклом, и петляла дорога. А я пытался избавиться от чувства, что я тут был, просто забыл, давно уже. А когда я заметил табличку "Лудорвай", то почувствовал себя завзятым каббалистом. Темура не по мне, но примитивная "типография" прекрасно годилась. Лудорвай содержал в себе всё. И рай, и ад. И вой, и лай приходили на ум, и они тоже содержатся. И вода, и двор, и кот, проходящий лордом, и дрова - всё, всё это есть. А нумерология? Сумма Лудорвая - 88. 8+8=16, 1+6=7. Семь, простое число, простое, как печать, неумолимое и окончательное. Я понял, что сопротивляться бесполезно, не следует гадать и разгадывать. Надо просто двигаться в потоке знаков. И те сами себя явят. * * * Путешествие на колёсах закончилось, и далее был дом. Был я представлен бабушке Камы, Нине Захаровне, необычайному человеку. Я ещё скажу о ней, это отдельная и героическая история, её надлежит излагать без суеты. Был представлен и пёсику, и молодому коту. Второй собаке представлен не был, но посмотрел на неё, восхитился. И была баня. Кто сказал, что это - вход в Нижний мир? Скорее уж выход. Реальность концентрировалась, она сгущалась, как жар, и я вышел из бани совсем другим человеком. Впереди было множество трансформаций, но эта, первая, запомнилась. Воспоминания о поезде пожухли и повяли, а видения настоящего - стали отточены и насыщены. Ехать куда-то после поезда? Да ну, скажете тоже. Я ведь приехал в гости не к городу, к человеку. И, наконец-то, явился диск с "Трассой 60", и была полутьма, и чудеса открывались тем, кто на них настраивался. И вино легко лилось в бокалы, и время тянулось медленно, медленно, ещё медленнее. Я не помню, сколько тогда было фильмов. После Трассы мир стал восприниматься иначе. Сразу и необратимо. Как после "Омона Ра" Пелевина. Как после "Маятника Фуко" Умберто Эко. Как после "Тринадцатого Этажа" - какая там "Матрица", что вы! Я не помню, сколько тогда было разговоров. Немного. Дождь постукивал и что-то шептал, а мы сидели и смотрели в сторону экрана. Да, мы действительно давно знакомы, просто не выпадало встретиться, не настроились. Кто знаком с таким ощущением, тому ничего более объяснять не нужно. Кто не знаком, тому не помогут никакие объяснения. Сон Нас было не то трое, не то четверо. Помню, что я был я, а Кама была где-то рядом. Или это я был Камой? Может, и был, ведь в комнате было слишком много зеркал. И бал начался, стоило только выйти во двор. В бальный зал. И как тут без Б.Г.? Никак. Он и тут играл, пел и вновь играл, и снова пел, и гости наполняли всё вокруг шелестом платьев и смокингов, звоном бокалов и цокотом каблуков. Луна плыла, просвечивая сквозь крышу, и радуги разбивались о неё. Песни перемешивались, летние и зимние, весенние и полуночные. Разные. А здесь, как всегда, воскресенье, И свечи, И лето, И праздник, И смех, И то, что нельзя... Мы - иероглифы реальности. Мы постигаем её, читая друг друга.