Шрифт:
— Я люблю тебя, слышишь? Мы со всем справимся. Пообещай, что ты дождешься меня! Пообещай…
— Куда же я денусь? Я без тебя не живу даже…
Ева всхлипывает, и я вновь впиваюсь ртом в ее губы. Меня легонько потряхивает от эмоций. И хоть я никогда до этого не пробовал дурь, почему-то кажется, где-то так я бы себя и чувствовал, хорошенько вмазав. С губ срывается странный рычащий звук. Спускаюсь вниз по ее шее, обвожу языком яремную впадину, а бедрами начинаю тереться о сладкое местечко у нее между ног.
— Кит… — шепчет в горячке Ева.
— Я помню… Помню! Мы просто поласкаемся, хорошо? Ничего такого…
Расстегиваю пуговицу и ширинку, носом задираю свитер. И пока мои пальцы пытаются пробраться в тесноту ее джинсов, рот скользит вверх… Замираю, разглядывая ее соски, просвечивающиеся через тонкое кружево черного лифчика, и, недолго думая, начинаю их поочередно посасывать. Ева тихонько стонет, всхлипывает и стыдливо зажимает мою руку. Успокаивающе поглаживаю мягкие волоски на лобке, и когда Ева окончательно теряется в моих поцелуях, надавливаю на скользкий маленький клитор. Ева полностью отдается моим ласкам. От нее мне не достаётся вообще ничего. Но знаете, мне и не надо. Стоит ей с тихим криком кончить под моими пальцами, как я взрываюсь следом за ней.
— Вот так! Я же говорил… просто поласкаемся… Моя хорошая чувственная девочка… Любимая моя.
Глава 22
Кит. Настоящее.
— Не хочешь мне рассказать, что это все означает? — киваю в сторону захлопнувшейся за нами двери подъезда и, нашарив в кармане пачку сигарет, срываю с неё фольгу. С неба сыпется снег, да и вообще стоит такая погода, что лучше бы нам разойтись по машинам, а не вот это вот все… Но мы оба не торопимся. Почему-то.
— Нам нужна была помощь с холодильником. Ты подвернулся под руку.
— Давно ты занимаешься благотворительностью?
— Лет семь. С тех пор, как познакомилась с Юлькой. Удивила?
— А хотела?
— Удивить? Да. Наверное…
— Тебе удалось.
— Это хорошо.
Ева ничего больше не говорит. Но и не уходит, хотя косится на часы, перед тем как задрать голову к серому, затянутому снежными тучами небу. Смотрю на ее до боли знакомый профиль, и словно не было этих лет…
Подкуриваю. Дым дерет горло и оседает в легких болезненной горечью.
— Зачем ты ко мне пришла, Ева? Той ночью… зачем ты на самом деле ко мне пришла?
— Из-за денег? — она переводит взгляд на меня и широко открыто улыбается. Лохматые снежинки оседают на ее волосах, ресницах и тонкой не по сезону куртке, в которой ей, наверное, удобнее за рулем.
Качаю головой:
— Не верю.
— Правда? Ну, признаться, деньги мне были действительно нужны.
Качаю головой. И почему-то именно в этот момент вспоминаю свой короткий разговор с главбухом:
— Я рекомендовала бы оформить этот платеж, как взнос на благотворительность. У нас будет возможность получить подтверждающие документы?
Кровь шумит в ушах. Я сглатываю колючий удушающий ком.
— На что? — откашливаюсь. — На что тебе были нужны эти деньги?
Слова острыми лезвиями вспарывают глотку.
— Ты даже не посмотрел реквизиты, выходит?
— Не посмотрел.
— Я так и поняла. Деньги ты закинул на счет Юлькиного благотворительного фонда. Один хороший парень нуждался в срочном лечении за границей. И вот… Можешь считать, что сделал доброе дело.
Не понимаю… Я не понимаю, чему она улыбается? Зачем храбрится, я ведь вижу, что этот разговор дается ей нелегко.
Я ведь чувствую, что за произнесенными вслух словами кроется еще столько невысказанного, что мне банально страшно спросить!
Курю. В груди горит все сильней. Мои легкие полны крови. И дыма…
— Зачем ты это сделала? Ты же могла просто у меня попросить? Я бы никогда тебе не отказал. Зачем ты превратила все, что между нами было, в грязь? Зачем, Ева? Ну, что ты смотришь! Скажи! — Ору. Отбрасываю бычок в сторону, сжимаю в кулаки руки, чтобы… не знаю. Чтобы не сжать их на ее глотке.
— Разве это не ты решил, что можешь меня купить? Разве это не ты свято уверовал в то, что я продаюсь, а, Никита?
Так в чем ты меня обвиняешь? В том, что я тебе подыграла?
— Зачем? — мой голос вновь скатывается в шепот.
— Не знаю! Я до последнего верила, что ты одумаешься. Посмотришь на реквизиты и одумаешься. Но ты был так уверен в своей правоте…
— И, заметь, на это у меня были все основания! Разве ты не из-за денег была с отцом? Не сейчас, — выставляю вперед руку. — Тогда… В самом начале. Разве он не купил тебя? Ну, что молчишь?! Скажи, ради чего ты меня предала!