— Ну во всем надо искать положительные моменты…

— Угу. Например, в том, что я вижу сквозь одежду…

— Ну это же хо… ЧТО?!?

Лерочка вскочила на ноги, закрыв одной рукой грудь, а второй отвесив парню подзатыльника.

— Немедленно отвернись!

— Да пошутил я! Успокойся!

— Отвернись, я сказала!

— Дура! Нет таких очков! Развод для лохов!

— Я тебе не верю!

— Честно! Клянусь!

— Отвернись!

— Ладно, ладно!..

Дима отвернул голову в сторону и вздохнул:

— В нашем мире такой технологии не придумали. Даже при просвечивании сканером в аэропорту можно увидеть только запрещенные предметы на теле, но не само тело.

Лерочка подобрала отвергнутое яблоко со скамейки и заявила:

— Чтоб без повязки на глазу не смел на меня смотреть! Спокойной ночи! — и гордо удалилась, стараясь однако быстрее спрятать попу под спасительной сенью яблонь.

— Вставай, соня! — заорала у нее над ухом Машка.

Лерочка с перепуга вскочила на ноги и чуть не полетела на пол, запутавшись в простыне. Подружка довольно расхохоталась, но вовремя подхватила и поддержала под руку, не дав упасть

— Дура!

— Зато красивая!

Это был их привычный беззлобный обмен любезностями. Машка объявила о планах на сегодня: поход по магазинам, осмотр местных достопримечательностей, выяснение культурной программы балов, где можно поохотиться на принцев, и наконец, обед в лучшей таверне на предмет изучения меню аборигенов.

— А лекции? — спросила Лерочка, высовываясь из пыточной камеры ледяного душа. — Их нельзя пропускать!

Машка только досадливо отмахнулась и потребовала поторопиться. Девушка поняла, что на лекции ей придется идти одной. Учеба подругу совсем не интересовала.

Комендант Атанасис расплылся в счастливой улыбке, когда Лерочка зашла к нему и призналась, что это она своровала жутко вкусные яблоки в его саду. Он наотрез отказался принимать что-либо в уплату, кроме торжественного обещания заглянуть к нему на чаек. Девушке не очень улыбалось вновь испытывать на себе кулинарное мастерство крысомуса, но деваться было некуда — она пообещала.

Город радовался новому дню. И вместе с ним радовалась Лерочка. Ощущение сказки от мощеных улочек с кукольными домиками заставляло замедлять шаг и во все глаза разглядывать то яркие кляксы цветочных вазонов на окнах, то причудливые витражи и витрины лавок, то диковинные дилижансы, которые громыхая катили по мостовой, то пугающе прекрасных жителей Ла-Арка. На площади застыла ледяная статуя льва в прыжке, которая казалась живой. Торговка-жаба громко расхваливала свой товар на тележке, где лежали перевязанные пучки разных трав и высушенных колючек. Вверх под немыслимым углом взвивался деревянный мост, предлагая прогуляться к воздушной пристани. Тени проплывающих по небу дирижаблей и маленьких шустрых яликов пугали с непривычки и заставляли втянуть голову в плечи и ускорить шаг.

Лерочка внимательно приглядывалась к одежде местных жителей, по крайней мере, тех, кто выглядел более-менее человекообразным. Носили разное. Кто во что горазд. У девушки возникло ощущение, что она попала на фестиваль стимпанка, где дамы затянуты в тесные корсеты с пышными юбками, а кавалеры щеголяют в сюртуках, бриджах и высоких сапогах, не забыв о трости и шляпе. Жители победнее одевались в простые рубахи и просторные штаны. Но встречались и совсем необычные экземпляры. Напротив них остановилась карета, из которой вышла женщина в длинном, очень открытом наряде, который напоминал панцирь жука костяными наростами на хребте и руках. Ее кожа чем-то напоминала древесную кору, а волосы… были уложены на голове подобно куче листьев — позолоченных дубовых листиков.

От площади вверх уходила Рыночная улица, где, по заверению Атанасиса, можно было купить что угодно. Машка целеустремленно и без всякого стеснения заходила в каждую лавку, придирчиво изучала ассортимент, торговалась просто из любви к искусству, но почти ничего не покупала. Лерочка же таращила глаза. Девушка вообще обожала все красивое. Красота завораживала в любом ее проявлении. В лавке диковинок Лерочка засмотрелась на тяжелый компас с выгравированной картой Зефирных островов на крышке, по которой бегал и прыгал маленький шарик, показывая местоположение. В галантерейной лавке она не удержалась и купила костяной гребешок, на котором застыла механическая бабочка с четырьмя часовыми циферблатами на пятнышках ажурных проволочных крыльев. И каждый показывал разное время, и по заверению торговца, каждое из них было правильным. А из игрушечной лавки Машке пришлось вытаскивать подругу силком. Та прилипла к прилавку, зачарованно любуясь заводными куклами, миниатюрными дирижаблями, которые плавали в воздухе, сказочным деревом, на котором пели птицы и распускались цветы, и которое само танцевало, забавно переступая корнями…

— Ой! Да подожди, Маш! — отмахнулась она от подруги. — Скажите, пожалуйста, а вы случайно не знаете, чем кормят механического питомца?

И указала хозяину лавки на Трешку, который выглядел совсем вялым, еле плетясь за девушками по улицам города и спотыкаясь на каждом шагу. Маленький крысомус приспустил очки на длинный нос и перегнулся через прилавок, разглядывая трехногое создание.

— Зефиром, — пожал он плечами. — Чем же еще?

— Ааа… Простите, мы просто не местные, — замялась девушка. — Зиро-эфиром, да? А как им кормить? И где брать?

Красноречивый взгляд торговца яснее ясного говорил, что таких дур он еще не видывал. Тем не менее, с тяжелым вздохом крысомус достал из ящика и поставил на стол маленький пузырек. Пустой.

— Пять серебра. Берете?

— Эмм… — по расценкам в предыдущих лавках Лерочка уже успела понять, что это дороговато.

Ее гребешок, например, стоил четыре серебра. А тут пустой пузырек.

— В нем уже есть зефир? — на всякий случай уточнила она.

— Да. Берете?

— Беру, — со вздохом ответила девушка и полезла в кошель. — Только покормите его при нас сами, хорошо?