— Ах ты, сволочь…

Удар Яна, пришедшийся в висок, оглушил, словно удар кувалдой по голове, и отбросил Мишку от задыхающейся, бьющейся Саши, насильник отлетел в снег, потерялся на миг. Ян, в распахнутом пальто, страшный, распаленный, навис над ним, яростно сжимая кулаки, так что скрипнула кожа его перчаток, и Саша бросилась к нему, обхватила его напряженное тело, вцепилась в одежду, удерживая.

— Не трогай! — выдонула она, всматриваясь в потемневшие от бешенства глаза. — Не дай бог покалечишь… а это такой мерзавец, он же на все способен! Скажется, что ты на него напал!

— Подонок… Не угомонится никак…

Мишка с хохотом ворочался в снегу. Лицо его было изодрано в кровь, веко стремительно наливалось опухолью, из носа шла кровь. Наверное, заработал сотрясение мозга, мелькнуло в голове у Саши.

— Сладкая парочка, — выдохнул Мишка, задыхаясь от хохота. — Рыцарь приходит на помощь и спасает прекрасную даму! Где уж мне уж! Так трогательно ой, не могу!

Ян снова рванулся вперед, сжимая кулаки, но Саша повисла на нем, не давая ему возможности напасть на ворочающегося у его ног Мишку.

— Нет, не трогай! Пусть убирается!

Мишка ужом извернулся и, словно разогнувшаяся пружина, с каким-то диким кошачьим визгом кинулся на Яна пользуясь тем, что Саша удерживает его руки. Его крюченные, покрасневшие от снега пальцы метнулись в лицу Яна, словно он хотел так же, как Саша, впиться в кожу руками, оставив длинные кровавые борозды, но Ян не позволил ему прикоснуться к себе. Вмиг на снегу оказалась Саша — он оттолкнул ее, и она уселась в сугроб, — а Мишка, маниакально сверкая глазами, смачно влепился лицом в кулак Яна, выкинутый ему навстречу, и его боевой визг резко стих, Мишка мотнулся как марионетка на веревочках, и упал без звука в снег.

— Ну, — Ян тяжело дышал, пар облаком окутывал его черноволосую голову, — что? Угомонился? Недолго гулял на свободе, да? Идиот злобный…

Где-то вдалеке все яснее слышались сирены, и Саша снова подняла голову — из того самого окна торчал все тот же любопытствующий, которому нетерпелось узнать, чем закончится разыгравшаяся на истоптанном снегу драма.

— Саша, — Ян шагнул к девушке, протянул ей руку и рывком поднял из сугроба. — Саша… ты же видишь. Ты же понимаешь — завтра он снова кому-нибудь заплатит и снова нападет на тебя.

Глаза Яна смотрели с тревогой, он порывисто обнял девушку, дрожа от пережитого страха за нее и злости.

— Саша, — снова повторил он. — Если ты будешь жить у себя, я не смогу быть рядом всегда. Я не смогу тебя защитить. Саша… — он отстранил ее от себя и снова заглянул в ее глаза. — Тебе приедется переехать ко мне. Слышишь?

Слух о том, что у генерального и Карницкой закрутиля стремительный и бурный роман, облетел всю контору моментально, стоило только им появиться на работе вместе. Обоих их привез шофер, и Ян подал Саше руку, помогая вылезти из машины.

Вечером сослуживцы, пристроившиеся у главного входа перекурить и поделиться последним новостями, могли наблюдать и обратную картину: оба они — и генеральный, и Саша, — уселись в одну машину и отбыли домой.

Вдвоем.

Однако.

Мысль, что незаметная, тихая Карницкая обошла шуструю красотку Лильку, была дикой, невероятной, скандальной — особенно после того, как секретарь из отдела кадров проболталась, что ее заявление по собственному принес начальник службы безопасности и Лилю уволили тихо, быстро, одним днем. Выглядело это так, словно генеральный недрогнувшей рукой решительно убрал бывшую фаворитку с глаз своих, чтобы ничто не напоминало ему о недолговечной связи и не мешало строить новые отношения — с застенчивой разноглазой Сашей, которую раньше и заметно не было.

Однако, рассмотрел. Увидел.

То, что уезжали и приезжали они неизменно вместе, говорило о том, что и жили они вместе, а это было совсем уж невероятно. Вот так сразу, и месяца не знакомы — вдвоем, вместе. Мужики, собираясь в курилке на обеденном перерыве, гадали, чем этаким зацепила Саша генерального, коль скоро он был настолько решителен в своих поступках. Не секрет, что мужчины не торопятся пускать на свою территорию женщин, особенно в самом начале отношений, только присматриваясь к подруге, знакомясь с ее привычками и характерм, но тут решение было молниеносно, без колебаний и сожалений. Интерес к девушке возрос, кто-то даже заикнулся, что она-то вариант намного интереснее, чем Лиля, но спохватились все поздно и генеральный снял сливки.

И сама Саша заметно изменилась, словно расцвела. Нет, она не стала враз сногшибательной голливудской дивой-красавицей, но в ее лице появилась уверенность, спокойствие, в разноцветных глазах исчезло, растворилось напряжение и пришла мечтательность, а яркие губы подрагивали в улыбке. На смену бесформенным свитерам и скромным юбкам пришли кокетливые, изящные, яркие платьица, русые волосы всегда были собраны в аккуратный валик — как в тот новогодний вечер, когда генеральный в первый раз пригласил ее на танец, — а вместо теплых плотны колготок, которые очень кстати в зимнее холодное время, на ногах Саши красовались капроновые чулки — еще бы, перешептывались завистливо женщины за ее спиной, ей на остановках мерзнуть не приходится. Привезли-увезли. Могла бы вместо сапог вообще туфли надевать, без ума влюбленный в нее генеральный без труда доносил бы ее до дверей. Все чаще о ней говорили — хорошенькая, как куколка, — и теперь посетители не скупились ей на комплименты, как когда-то Лиле. Были даже такие хитрые, кто пытался подружиться с ней из корыстных побуждений и нашептать ей просьб "повлиять на генерального", но она рещительно отклоняла все эти попытки.