Шрифт:
XVII
Ей подчинялись с ревностью великой, Она как бы Дианою была. И каждая, одетая туникой (Льняная, тонкотканна и бела), — Гроза смертельная всей твари дикой, У каждой лук — на смелые дела. Хоть леопард ей попадется пестрый, — Без промаха сражен стрелою острой. XVIII
Тогда земля цвела красою мая, Цветами яркими светился луг, И соловьи, блаженство изливая, У светлых вод влюбленность пели вслух. И юноши, в огне любви пылая, Отвагой, радостной питали дух, Когда во Фьезоле пришла Диана Держать совет средь воинского стана. XIX
Среди цветов и трав земного лона, У светлого ручья, что чуть шумит, И медленно влечет волну у склона Чечер-горы, с той стороны, где вид На солнце в полдень, в выси небосклона Лицом к лицу слепительный открыт, — Ручья, что ныне все зовут Аквелли, С Дианой нимфы всей толпой сидели. XX
Итак, толпа блестящая шумела На светлом берегу у ручейка. Одна из нимф нежданно, быстро, смело Воспрянула, пряма, стройна, легка, И в рог певучий громко зазвенела, Чтоб смолкли все. И рог молчит. Рука Рог опустила. Все сидят. Молчанье. Все смотрят на Диану в ожиданье. XXI
Она сказала, как обыкновенно, Что каждая должна себя блюсти, Чтоб муж не подошел к ней дерзновенно. «А лишь случись мужчину здесь найти, Извергну, как врага, его мгновенно, — Посмей он к вам с обманом подойти Или с насильем. Та ж, кто обольстится, — Та жизни от руки моей лишится». XXII
А между тем, сокрытый в чаще темной, Где этот грозный заседал совет, Безусый юноша, румяный, скромный, — Да было ль Африко хоть двадцать лет? — С кудрями светлыми, с улыбкой томной, Весь — словно лилия иль роза, нет — Как яблочко (здесь, недалеко, с детства С родителями жил он без соседства), — ХХIII
Вдруг юноша, сокрытый, очутился Вблизи Дианы. Шаг еще ступил — И говор нимф, что звонко разносился, И вид живой его остановил. Тогда в пещеру тихо он сокрылся, И слушал, и дыханье затаил. Невидимый блистательным собором, В него впился он напряженным взором. XXIV
Глядит: Диана, властная, сурова В делах и в мыслях, выше всех стоит, И говорит, и запылать готова, И гневно луком, стрелами грозит; А нимфы робки, не проронят слова, Страшит их и чарует грозный вид Ее чела, — безмолвны, бездыханны, Потрясены угрозами Дианы. XXV
И видит: по велению богини, Встает одна из нимф, легка, быстра (А избрана по той она причине, Что всех достойнее). «Пришла пора, — Глас прозвучал, — вас покидаю ныне. Сидите. Слушайте. Стоит сестра Пред вами, Альфинея. Почитайте Ее теперь как бы меня. Прощайте». XXVI
Стоял и слушал Африко, дивуясь. И приковала взор его одна. И через миг, лицом ее любуясь, Почуял: сердце ранено до дна. Уже вздыхал и чувствовал, волнуясь, Огонь любви. Так жарко зажжена Желания вся нега: любоваться Лишь ей одной, одной — не оторваться. XXVII
Он говорил себе: «О, кто б со мною Равнялся в счастье, — только бы ее, Вот эту девушку — назвать женою?! Мне сердце шепчет вещее мое: Никто б не жил блаженней под луною. Когда б не гнев богини — о, свое Свершил бы я, — ее бы взял я силой, И у меня никто б не отнял милой». XXVIII
Так чаща свежая еще таила Любовника влюбленного, — воздев Чело, Диана видит, что светило Дневное в небе никнет, потускнев, Лишенное лучистости и пыла, — И вот она и лик веселый дев Идут на холм, поют, непринужденны, Прекраснейшие песни и канцоны. XXIX
И Африко, очей не отрывая, Глядит и слушает. Встают, и вот Его любимую зовет другая: «Пойдем же, Мензола!» Она встает — И так легка, подружек нагоняя! Рассыпался прекрасных нимф народ По хижинкам укромным понемногу, Диану проводивши в путь-дорогу. XXX
Пятнадцать было нимфе лет едва ли, Златились кудри длинные у ней, Ее одежды белизной сияли, Прекрасен был лучистый взгляд очей. Кто в них глядел, не ведал тот печали; Вид ангела, движенья — нет стройней, Рука стрелой играет заостренной. Но где теперь покинутый влюбленный? XXXI
Он одинок, задумчивый, унылый, Безмерному страданью обречен. Оставленный прекрасноликой милой, Без сил прервать мелькнувший страстный сон, — «Увы мне! О, с какою мучит силой Минувший миг блаженный! — молвит он. — Подумать только: где и как найду я Теперь ее, в отчаянье тоскуя? XXXII
Не знаю той, что вдруг меня сразила, Хоть слышал: Мензола — так имя ей. Покинув, осмеяла, изъязвила, Меня не видев, о любви моей Не ведая. О, знай: мне все не мило, И груз любви — что миг, то тяжелей! Ах, Мензола прекрасная, мне больно! Твой Африко покинут, хоть невольно!»