Она взглянула на Майкла, осмелилась спросить:

— Куда мы сейчас?

— В парк, — беспечно отозвался он. — Посидим на скамеечке, газетку полистаем. Помнишь, ты предлагала жилье снять? Вот этим и займемся. У тебя сколько денег есть?

— Восемьдесят шесть долларов.

— У меня — еще сорок. И на следующей неделе за статью заплатить должны. Так что… — Договорить ему помешал донесшийся сзади возглас:

— Мистер Кири, — Охранник со стоянки, тот самый, гнался за ними, раскрасневшись и запыхавшись. Увидев, что они обернулись, замахал рукой: — Мистер Кири, пожалуйста, стойте.

У Лорен оборвалось сердце, в голове забилось: "Полиция. Они вызвали полицию. И деньги сейчас отберут" (Логики в этом не было никакой, но при чем тут логика, когда от испуга волосы дыбом встают) Схватив Майкла за рукав, она панически взглянула на него — еще можно убежать, — но он спокойно остановился и дождался, пока охранник их догонит.

— Мистер Кири, — задохнувшись, затараторил парень, — пожалуйста, вернитесь. Мистер Силлиан просит… очень просит. Пожалуйста.

— В чем дело? — холодно спросил Майкл. — Он нас попросил уйти — мы ушли. У него что, еще какие-то претензии ко мне?

— Нет, нет, — замотал головой парень. — Никаких претензий. Он просто просит вас вернуться. — Понизил голос: — Ему только что сам мистер Валер звонил.

— А кто такой мистер Валер?

— Хозяин, — еще больше понизив голос, чуть ли не суеверным шепотом объяснил охранник. — Давайте я вашу сумку понесу.

Лорен не знала, как в первый раз разговаривал с Майклом управляющий, но сейчас он был сама любезность: поумилялся Чалмеру, предложил кофе с печеньем, заявил, что произошла ошибка — и что, разумеется, они могут вернуться на свое обжитое место на верхнем этаже. Единственное, чего он хотел — это чтобы Майкл прямо сейчас поговорил с пресловутым мистером Валером. По телефону, естественно.

От кофе Майкл отказался, Лорен тоже (ему виднее, как себя сейчас вести). Позвонить Валеру — согласился.

Разговор был коротким. Майкл представился, несколько раз в ответ на реплики Валера ответил "Да", под конец сказал "Хорошо, договорились" — и повесил трубку. Спросил у управляющего:

— Так мы можем идти наверх?

— Да, разумеется, — закивал тот.

— Майкл, что… — попыталась, уже в лифте, спросить Лорен.

— Тише, — перебил он; лишь когда они поднялись на верхний этаж и вышли на открытый воздух, заговорил — короткими отрывистыми фразами:

— Валер разрешил нам пока остаться на стоянке. Похоже, ему что-то от меня нужно. Завтра я завтракаю с ним — тогда, наверное, узнаю. — Подошел к "Леди Удаче", похлопал по крыше: — Дом, милый до-ом. Как ты считаешь, может, помыть ее?

Лорен ничего не считала. Все напряжение и страх, которые она пережила за последние часы, отходили близкими слезами. Единственное, чего ей хотелось — это забиться в какой-нибудь тихий уголок и вволю поплакать. Или, еще лучше — чтобы Майкл сейчас обнял ее, и можно было прижаться к нему — большому, теплому и надежному, постоять так несколько минут. Тогда бы, наверное, и плакать не пришлось.

Но, по всему видно, ему такие сентиментальные порывы были чужды (мужчина). Поэтому, когда он бросил на нее удивленный взгляд: — Эй, ты чего стоишь? Можно распаковываться, — и открыл машину, Лорен, ни слова не говоря, полезла внутрь; добравшись до заднего сидения, свернулась в клубок и разразилась слезами.

Облегчение? Нет, облегчения она не испытала ни малейшего. Но и остановиться тоже не представлялось возможным: слезы текли ручьем, нос всхлипывал, а в горле стоял комок.

Майкла ее поведение явно повергло в тупик. После нескольких осторожных "Эй. Эй, ну ты чего?" он присел рядом, попытался погладить по спине. Лорен отреагировала на это особо долгим и громким всхлипом и передергиванием плечами: "Отстань"

— Ну вот, — сокрушенно заявил он, — а я-то как раз недавно радовался, какая мне напарница отличная досталась. Другая женщина бы на твоем месте уже раз десять разревелась — а ты ни разу…

Слово "напарница" показалось Лорен обидным и стало причиной для очередного всхлипа: какая она ему напарница, они что — полицейские? И почему он так редко называет ее по имени, все "эй" да "эй"?

— Эй, повернись, — Майкл силком развернул ее к себе. — И хватит уже плакать, а? Пока все ведь более-менее хорошо… Давай, давай, соберись — некогда нам сейчас переживать, надо быстренько придумать, где бы мой костюм выгладить.

— Зачем? — хрипло со слез буркнула Лорен. — Чего его гладить-то?.

— Надо.

Как выяснилось, речь шла не об том костюме Майкла, в котором он ходил в журналистский бар, а о парадном, который лежал в принесенном от Вероники (чтоб ее) чемодане. Хотя он хранился в дорожном пластиковом чехле, но за несколько месяцев пребывания там, что называется, "слежался" — а каждая, даже слабо наметившаяся в неположенном месте складка на английской шерсти цвета мокрого асфальта смотрелась уродливым шрамом.