— Олеся Викторовна, вы понадобитесь мне на встрече, она сразу после обеда. Собирайтесь, я жду вас в машине.

После чего вышел, оставив меня сидеть с неприлично открытым ртом и в состоянии тихой паники.

Очнулась я, когда Вероника прошипела, заставив вздрогнуть:

— Подстилка.

Повернулась к ней, смерила внимательным взглядом и ровным тоном ответила:

— Кофе на себя не я пролила. Всего хорошего.

После чего поднялась, молча собравшись и прихватив письма — отправлю на обратном пути в офис, и вышла из приемной с высоко поднятым подбородком, хотя коленки, конечно, подрагивали. Уверена, Смычковский прекрасно заметил изменения в моем внешнем виде, и наверняка черт знает, что подумал. Особенно, учитывая, как я отшивала его попытки приставать ко мне… Спускаясь в лифте, едва не застонала от отчаяния, вцепившись в сумочку и до хруста стиснув зубы. Ну уж нет, теперь я молчать точно не намерена, не специально же испортила собственную блузку. А ходить неряхой по офису точно не буду. К моменту, когда я спустилась в холл, моя растерянность переплавилась в злость, и на улицу я вышла вполне в боевом настроении.

Смычковский ждал около своей машины, как всегда, безупречный в своем светлом костюме, с небрежным прищуром холодных серых глаз и ленивой улыбочкой. Поджав губы, я подошла, глядя мимо него и борясь с желанием ссутулиться, чтобы не привлекать лишнего внимания к вырезу пиджака. Как говорится, одно лишнее движение, и цвет моего нижнего белья перестанет быть секретом. Как и то, что я предпочитаю кружево… Шеф окинул меня очередным взглядом, усмехнулся и распахнул дверь на переднем месте. Я вернула вежливую улыбку, не двигаясь с места.

— Полагаю, мне лучше сесть назад, — таким же вежливым тоном произнесла, и после моих слов темная бровь поползла вверх?

— Почему? — коротко спросил Смычковский.

— Не хочу вас отвлекать от дороги, — обтекаемо ответила, надеясь, что намек он поймет правильно.

— А разве не для этого вы сняли блузку, Олеся Викторовна? — вкрадчиво поинтересовался Смычковский с явными нотками насмешки в голосе, и я ощутила к собственной досаде, как отчаянно краснею. — Чтобы… отвлекать меня, м?

— Не имею привычки раздеваться на рабочем месте, — сквозь зубы процедила я, не в силах сдерживать нахлынувшие эмоции. — Так же, как и ходить в испорченной одежде. А в том, что у Вероники Валерьевны проблемы с координацией движений, и ее кофе оказался на моей блузке, я уж точно не виновата.

И, чтобы прекратить этот бессмысленный разговор, села на сиденье, положив сумку на колени, скрестив руки на груди, чтобы прикрыть декольте, и демонстративно отвернувшись к окну. Все, буду молчать до самой встречи, плевать, что это крайне невежливо. Я не нанималась развлекать Смычковского беседами. Я всего лишь секретарь, а не клоун. До меня донеслось неопределенное хмыканье, потом начальство аккуратно прикрыло дверь, само устроилось за рулем, и мы поехали. В тишине. Только мурлыкала ненавязчивая музыка из магнитолы. Коситься на Смычковского, чтобы понять, поглядывает ли он на меня, не рисковала — ну его в баню, буду любоваться весенним городом.

Минут через пятнадцать шеф остановился на одной из центральных улиц, около ресторана "Веранда". Я вышла из машины, не дожидаясь Смычковского — еще не хватало, чтобы мне и дверь открывали, сама справлюсь. Внутри ресторана оказалось очень мило и уютно, интерьер в деревенском стиле, с живыми цветами, деревянной мебелью и белоснежными скатертями, отделанными мережками. Шеф выбрал дальний столик у окна, залитый солнечным светом, я села, взяла протянутое меню… И поняла, что могу позволить себе здесь разве что самый дешевый салатик из помидоров, огурцов и салата с зеленым луком. О чем Смычковский вообще думал, когда вез меня сюда? Может, он и в состоянии заплатить больше пятисот рублей за свой обед, а то и всю тысячу, если с горячим и десертом, но моя зарплата не в пример скромнее. О том, чтобы за меня заплатили, речи даже не идет: я не жена, не любовница, всего лишь секретарь, поэтому — никаких вольностей.

Что ж, ладно. Обойдусь салатом, а потом как-нибудь дотерплю до вечера и нормально поем, ничего страшного. Мне поголодать даже полезно, глядишь, немножко сброшу лишние объемы. К нам подошел официант, и я указала на выбранное блюдо.

— Вот это, пожалуйста.

— Что-нибудь еще? — вежливо уточнил он, и я отрицательно покачала головой.

— Я еще не определился, — произнес Смычковский, и я поймала его прищуренный взгляд, в котором явно отражалось недовольство.

Ну что опять? Официант бесшумно удалился, а шеф обратился ко мне:

— Вы вегетарианка, Олеся Викторовна? Или на диете?

— Н-нет, — слегка озадаченная, я покачала головой.

— Тогда почему вы не заказали полноценный обед? — требовательно поинтересовался Смычковский.

Нет, он в самом деле не понимает? Черт, я была о начальнике лучшего мнения. Поджав губы, я сухо ответила:

— Я беру то, за что смогу расплатиться…

— Не говорите глупостей, — даже не дал мне договорить он. — И берите нормальный обед.

— Александр Михайлович… — начала было я возмущенным голосом, но мне опять не дали закончить.

— Если на переговорах у вас вдруг заурчит желудок от голода, это будет гораздо хуже, чем если сейчас я заплачу за вас, — сразу раскусил причину моего упрямства Смычковский, и тоже раздраженным тоном. — Перестаньте и ешьте нормально.

Ох. Ну, тоже верно, и если уж выбирать меньшее зло, пусть лучше будет обед за счет шефа. В конце концов, много мне не надо в любом случае, обойдусь горячим и салатом, и кофе. Обедали мы тоже в молчании, и я старалась лишний раз не поднимать взгляд от тарелки. И так присутствие Смычковского ощущалось слишком остро, нервное волнение никак не желало покидать, мешая наслаждаться едой. Когда наконец мы встали из-за стола, я едва облегченно не вздохнула. Дальше шеф повез нас на встречу, в офис партнера, как поняла, тоже недалеко от центра, где находилась наша контора.