Кэнби с инженером Уорвиком Джонсом, своим казначеем, сразу занялись финансовыми вопросами, а Лейла Петерсон повела остальных прямо к четырем кораблям, где каждый взялся за заранее запланированную работу. Лишь к одиннадцати тридцати пяти Кэнби и Джонс закончили долгий и сложный процесс по передаче прав на корабли от Имперского правительства к «Легиону Кэнби», корпорации, получившей второе крещение, несмотря на все возражения Гордона Кэнби против такого названия.

К полудню поверх правительственных серийных номеров четырех «DH98» появились имена «Война», «Голод», «Смерть» и «Чума». Стоявшая впереди остальных «Смерть» фактически была уже готова к переброске. Кэнби сидел в шкиперском кресле, сквозь чистейшие гиперэкраны лилось солнце. На месте первого помощника за спиной Кэнби расположился Чанг О'Коннор, а за пультом систем управления — Лейла Петер-сон. Мостик гудел от голосов инженеров и механиков, деловито проверявших приборы. Кэнби в последний раз взглянул на панели считывающих устройств. За исключением низкого давления в ускорителях правого борта, которые все равно пока не понадобились бы, корабль вполне годился к транспортировке.

— Готова к запуску, Лейла? — спросил Кэнби, поворачиваясь направо.

Все в рубке сразу замолчали, как будто украдкой следили за их разговором.

— Готова, командир, — коротко ответила Петерсон, помещая пальцы на красную светящуюся кнопку «ГЛ. ПР. Б.».

— Привести в действие правый борт, — приказал Кэнби. Едва Петерсон коснулась кнопки, как ее цвет сменился на желтый, затем тотчас же на зеленый.

— Привести в действие правый борт, — эхом повторила Петерсон.

— Правый борт свободен, — доложил О'Коннор. Этот спокойный, погруженный в свой собственный мир превосходный пилот из-за густой бороды казался невысок ростом.

Через гиперэкраны Кэнби посмотрел на пустой причал.

— Проверка систем, — бросил Кэнби, охваченный волнением, которого не испытывал уже много лет. И, безуспешно пытаясь убрать с лица улыбку, включил управление гравитонного двигателя правого борта.

После завершения рутинной серии проверок Кэнби передвинул рычаг гравитонной энергии на «холостой ход», а рычаг направления — на «нейтральное». Затем, исходя из опыта тысячи летных часов, на дюйм приоткрыл правый регулятор тяги, выбрал «НАЧАЛЬНОЕ» энергопитание и «ВНУТРЕННИЙ» энергоисточник, включил гравитонное ускорение, а также коснулся трех из пяти пусковых тумблеров. Посмотрев на экран, Кэнби увидел, как искрящиеся электрические разряды начали обвивать перепускные клапаны турбокомпрессора — двигатель готов!

Еще раз убедившись в том, что док пуст, Кэнби с замиравшим сердцем нажал кнопку стартера. Снаружи кабины противопомпажные створы слились в кольцо — главный двигатель проснулся, сотрясая весь корабль и наполняя причал искрящимся облачком гравитонов.

— Не вижу никакого огня, — заметила Петерсон, расплываясь в улыбке.

Тем временем большой гравитонный двигатель вошел в режим, тряска успокоилась, шум стих и сменился однообразным рокотом, и дыхание Кэнби почти пришло в норму.

Левый гравитонный двигатель ожил с такой же легкостью — и грохотом. Откинувшись на спинку кресла, Кэнби заметил, что его лоб покрылся потом, хотя в рубке было довольно прохладно.

— Погоняй их хорошенько, — сказал Кэнби О'Коннору, а затем соскользнул с кресла и, зажав уши, выбрался на причал, чтобы проверить другие корабли.

Следующая на очереди — «Война» — тоже «пошла» гладко. Петерсон присела на корточки возле инженера Расти Доббса перед пультом системотехники, Кэнби занял место за штурвалом, а Ольга Конфрасс умело запустила оба гравитонных двигателя. Эта темнокожая мадам, одетая в шелковый бледно-лиловый комбинезон, все еще искала себе замену на время полетов в приносившем колоссальный доход «веселом доме», но клялась скорее закрыть его, чем оставить «Легион».

Пришвартованный за «Войной» старый «W4050» — «Голод» — находился полностью в воде. Как и предсказывала Петерсон, его двигатель не набирал мощности даже после того, как заглушили демпфирующий механизм. Командир корабля Пит Мендерес уже протянул резервный силовой кабель со «Смерти» и как раз крепил буксирный трос.

Кэнби и Петерсон поспешили на «Чуму», последний в строю корабль.

— Что нам о нем известно, инженер? — спросил Кэнби.

— В последний раз, когда я проверяла, энергию принимал только один двигатель, — задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила Петерсон.

— А что второй?

— Нелады с автоподачей, — ответила она, пробираясь через люк. — Я нырну в кабину и расспрошу инженера Гарднера, а ты пока переговори наверху с командиром корабля.

— Ладно, — согласился Кэнби, взбираясь по трапу в рубку.

Стив Хэтч навис над системными консолями, словно гигантское насекомое над своей жертвой. Рядом с явной озабоченностью следил за его действиями командир Ренфро Гиббоне. Появившаяся миниатюрная голограмма инженера Гарднера, нахмурившись, произнесла:

— Порядок, Стив, давай.

Хэтч внимательно просмотрел дисплей, пробежался взглядом по пульту, снова сверился с дисплеем, а затем кивнул.

— Включить правый борт!

Кнопка «ГЛАВНЫЙ» замигала, медленно поменяла свет с красного на оранжевый, потом на желтый, ненадолго остановилась на нем, а затем быстро вернулась к красному.

— Черт, — негромко бросил Гиббоне.

— Дюжина чертей, — проворчал Хэтч. И он, и Гиббоне смотрели на Гарднера.

— Есть какие-нибудь соображения, инженер?