Улыбаясь, министр посмотрел бесстрастному капитану в глаза.

— По непостижимым для меня причинам, Дженнингс, я намерен дать вам возможность спасти свою шкуру от пособия. Завтра вы лично сформируете новую эскадру «тарквинов», чтобы в течение недели развернуть ее против пиратов, Впрочем, на сей раз подбор персонала будет полностью на вас — так же, как и ответственность за успех. Вы понимаете, что я вам сейчас говорю?

— Целиком и полностью, господин министр, — ответил Дженнингс, и глазом не моргнув.

— Отлично, — заметил Лотембер, ненадолго задумавшись. — Теперь еще одно задание. Я хочу, чтобы вы попросили осуществляющих контроль над СМИ и распространением информации — как вы, конечно, знаете, этих людей назначил я — подготовить выпуск новостей, касающийся героического сопротивления, оказанного нашей крошечной эскадрой превосходящим силам из двадцати тридцати кирскианских пиратских кораблей. Безотлагательно. В ваших интересах сделать все, как нужно — как нужно мне. Ясно?

— Ясно, господин министр. Это все?

— Нет, черт побери, я скажу вам, когда закончу. Когда выпуск новостей будет готов, пошлите ко мне группу лучших документалистов. Я хочу, чтобы они составили точную историческую запись об этой неравной битве. Тоже понятно, Дженнингс?

— Тоже понятно, господин министр.

— Тогда убирайтесь и приступайте к работе. Видит Бог, мы не можем терять времени.

В то время как Лотембер планировал свои дальнейшие шаги, четыре корабля Кэнби двигались вдоль побережья Джерси, увеличивая скорость, насколько позволяли стихавший ветер и волны. Радиоактивные руины Атлантик-Сити остались за кильватером, и к полудню корабли прибыли к мысу Мей, затем почти на сто километров потеряли землю из виду в устье бухты Делавэр. К пятнадцати ноль восьми, когда мыс Хенлопен находился на траверзе, корабли начали десятичасовой бросок к мысу Чарльза мимо Оушен-Сити-Сауз. К полуночи они вошли в Нижний Чесапик, где взяли курс на северо-запад, минуя огни распростершихся корпусов главного управления Норфолкского Имперского Флота, к давно заброшенной Перринской станции техобслуживания, расположенной на западном берегу бухты. Когда все четыре корабля благополучно встали на якорь в нескольких сотнях футов от смутно вырисовывавшейся станции, Кэнби отправил следующее сообщение: «Заранее благодарю за бутылку бурбона, захваченную каждым командиром на совещание капитанов, которое начнется на борту моего корабля через десять минут после того, как все корабли будут задраены на ночь».

Путь оказался долгим.

В предрассветном полумраке, наполненном криками просыпающихся водяных птиц, а также мириадами невидимых береговых существ, Кэнби, О'Коннор и Петерсон пригнали одну из надувных лодок «Смерти» к берегу. Кэнби еще никогда не видел станцию с воды. В утреннем сумраке станция, конечно же, казалась совсем не такой, как в тот раз, когда Кэнби посещал ее вместе с Немилом Квинном. Тогда пристани и защитные ограждения пустовали — теперь же их занимали большие угловатые корабли.

— Что нахмурился, командир? — спросил О'Коннор сквозь гул маленького забортного двигателя на корме — Не знаю, — ответил Кэнби. — Здесь было гораздо свободнее, когда мы приезжали сюда с Квинном.

— Похоже, на причалах контейнеры с ячейками, — предположил О'Коннор. Большие.

— Да, — согласилась Петерсон. — Покрыты брезентом. Никаких сомнений.

Когда Кэнби подвел лодку к одному из эксплуатационных пирсов с кранами, стало очевидно, что О'Коннор не ошибся.

— Квинн ничего об этом не говорил, — промолвил Кэнби, постепенно одолеваемый неприятными предчувствиями.

Неужели Квинн передумал? А вдруг база возобновила работу, а он об этом даже не знает? В конце концов, кто стал бы сообщать канцлеру о такой мелочи?.. У Кэнби нервно заиграли на скулах желваки.

— Давайте поднимемся на пристань и, прежде чем начать беспокоиться, посмотрим, что там такое, — предложил он как можно более уверенным тоном.

Вскоре все трое стояли возле больших, похожих на ящики предметов, размерами примерно четыре на шесть и на четыре каждый. Сверху «ящики» покрывал пропахший маслом брезент. Шагнув к ближайшему из них, Кэнби сорвал контровку, удерживавшую веревку на дне ящика, и приподнял угол брезента.

— Да, это тара для хранения, — подтвердил Кэнби, глядя на желтовато-зеленые пластиковые поверхности. — Чанг, возьмись-ка за другой угол — посмотрим, есть ли какая-нибудь маркировка.

Вдвоем они водрузили тяжелый брезент на крышку ящика.

— Есть! — воскликнула Петерсон.

Все трое раскрыли рты от изумления, когда Кэнби вслух прочел нанесенную по трафарету надпись: