— В попытке предумышленного убийства мистера Кириана Крейна.

— Да вы с ума сошли, — воскликнул Эйдан, потому что ничего другого на это ответить не мог. Определенно спятили там, в Лотиан-Гардене, где работал инспектор Хобб. Что за криминальная драма?.. Он попытался представить себе Лейтис, совершающую предумышленное убийство местного криминального воротилы, потом — Лейтис, совершающую предумышленное убийство хоть кого-нибудь в принципе, и не смог ни того, ни другого. Бред, чушь, ерунда. Не его девочка, не его чудесная Лейтис. Она могла вытворить всякое, но это. Это походило на чью-то дурацкую и очень недобрую шутку. На кошмарное издевательство.

— Больница Гвендолин Милосердной, психиатрическое отделение, кабинет заведующего, — тем временем отчеканил в трубку инспектор Хобб. — Жду вас с огромным нетерпением и как можно скорее, мистер Дейн.

Какая больница? Она вообще должна дома с Тэвишем сидеть. Но не сидит… было совершенно непохоже, что этот тип шутит. Было похоже, что он и впрямь инспектор криминальной полиции, а Лейтис вляпалась в очередную историю. Очень-очень плохую историю. Кошмарную историю. Отвратительную.

— Уже выезжаю, — коротко ответил Эйдан и завершил вызов, не дожидаясь слов инспектора, после чего очень длинно, витиевато и непристойно выругался.

Какая больница. Какой Кириан Крейн. Какие покушения. Как она вообще до такого додумалась? Как до центра города добралась? Тэвиш сегодня даже в магазин не собирался. Зачем она вообще снова нарушила правила? Зачем ей все это понадобилось? Во что она вляпалась?

Вся эта куча вопросов и восклицаний неслась в голове у Эйдана, пока он снова торопливо извинялся перед яматанцами, сообщив им, что у него серьезнейшие семейные проблемы и ему нужно срочно спасать члена семьи. Не соврал даже, никем иным он Лейтис и не считал. Самым близким, самым важным, самым родным человеком. Надо сказать, этим он вызвал у помешанных на семейных ценностях азиатов самое бурное сочувствие и неприкрытое уважение. Десять минут назад он бы этому буйно радовался, но теперь ему было не до того. Его сейчас вообще ничего не волновало, кроме Лейтис. Девочка его чудесная, безумная, зараза, паршивка. Выдрать бы ее ремнем. Забрать оттуда поскорее, как прошлый раз из участка уволок — и выдрать. За все потраченные нервы. Если он сможет забрать… предумышленное убийство. Что они на нее повесить решили? Это Крейн — самый настоящий бандит. Что ей от него понадобилось, во имя Трехликой?

Если весь этот кошмар закончится благополучно, Эйдан ее в охапку схватит и вовсе никуда не отпустит. На цепь дома посадит. На неделю. И на работе отпуск возьмет, чтобы ни на шаг не отходить, и пускай эти яматанцы со своими переговорами хоть сепукку себе делают. Провалиться им всем. И больнице Гвендолин Милосердной. И криминальной полиции вместе со всем Лотиан-Гарденом. Пускай все по ветру развеются, лишь бы с Лейтис все в порядке было. Как угодно, что угодно… Эйдан все сделает, что в его силах. И что выше его сил — тоже.

Запрыгнув во флаер и нервно, торопливо выведя его на трассу, Эйдан принялся названивать адвокату. Объяснения вышли тоже чересчур нервными и торопливыми, но главное он донести все-таки сумел — что нужно как можно скорее прилететь в отделение больницы. А остальное Эйдан на месте объяснит, потому что сам пока что не понимает ровным счетом ничего. Что, что, что она натворила? Почему, почему, почему предумышленное убийство? Как такое вообще могло произойти? Куда Тэвиш смотрел? Почему сам Эйдан ее не уберег? Носился с ней, как с сокровищами короны, как с чашечкой самого тонкого фарфора, как с орхидеей в оранжерее — и не уберег. Зачем, зачем, зачем она сбежала? Почему, почему, для чего в это вляпалась?

Он злился, он переживал, он боялся за нее, он хотел ее обнять прямо сейчас, совершенно невыносимо. Обнять крепко, поцеловать — а потом выпороть, как последнюю заразу. Не ремнем, так розгами. Потому что это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Потому что такое не должно происходить вовсе, когда Лейтис ему так нужна. Такое не должно происходить с его сабой. Единственной, любимой. Эйдан неровно вздохнул, крепче вцепившись в руль. Видит Трехликая, он бы хотел осознать свои чувства к Лейтис совсем не так. Но оно само выпрыгнуло откуда-то из глубины сознания, именно сейчас, не спрашивая его разрешения. Пока все было хорошо и шло своим чередом, Эйдан не ощущал до конца всю силу этой постепенно росшей привязанности. Зато теперь ощущал, кажется, каждой клеткой тела, насколько Лейтис ему нужна и как он ее любит. Так сильно, глубоко и всем сердцем, что ему хотелось вцепиться в руль и зубами тоже. И побиться головой о приборную панель. Настолько невыносимо было думать, что с Лейтис может случиться что-то дурное, что у Эйдана может ее не стать.

Он бы, наверное, с ума спятил по дороге до этой треклятой больницы от душевных метаний, если бы не необходимость вести флаер и следить за дорогой. Попади он в аварию — все стало бы только хуже. Так что Эйдан вел сосредоточенно, внимательно, нарочито не превышая скорости — и это невольно успокаивало. В отделение психиатрии он вошел, уже не желая немедленно швырнуть что-нибудь в какую-нибудь стену. И хотя внутри у него по-прежнему бушевали противоречивые чувства, накатывая огромными штормовыми волнами, снаружи Эйдан выглядел совершенно невозмутимым. Спокойно поинтересовался, как пройти в кабинет заведующего, не менее спокойно представился, проигнорировав перепуганный взгляд медсестры и ее торопливо-нервное: "Вас ждут, мистер Дейн", — и направился в кабинет. К своей Лейтис, которой он сейчас был нужен. Поэтому Эйдан не будет психовать, он сделает все, чтобы вытащить ее из неприятностей, какими бы серьезными они ни были. А потом посадит на цепь. Если его не попустит.

С адвокатом они столкнулись буквально в дверях психиатрического отделения и вместе двинулись на поиски кабинета заведующего, где их ждали Лейтис и старший инспектор Шейн Хобб, уверенно выглядящий мужчина в строгом костюме, с пышной русой шевелюрой, в которой уже виднелась россыпь седины.

И Лейтис, и инспектор Эйдану обрадовались. У его несносной сабы в глазах при виде хозяина загорелась надежда, и она села прямее, глядя на него. Инспектор, когда Эйдан представился сам, и представил адвоката, сказал: