Поэзия кошмаров и ужаса. Проказы чёрта на железной дороге
Предлагаем читателю интереснейшую монографию видного российского критика, литературоведа и историка литературы, посвящённую упадочническим и декадентским направлениям в искусстве. К основной работе добавлена поэма Д.Д Минаева «Проказы чёрта на железной дороге». Оба произведения в социалистический период не публиковались.
Предисловие
В истории бывали и бывают эпохи, когда всё общество или значительная часть составляющих его классов расположены к оптимизму, когда люди готовы воскликнуть: «Какое счастье жить!»
В такие периоды искусство и литература также проникнуты безоблачно-светлым настроением, так как они, ведь, не что иное, как идеализированное и потенцированное отражение жизни: мир воспроизводится тогда в них, как радостный праздник, люди похожи на богов, всё пронизано солнцем, дышит красотой, овеяно радостью.
В истории бывали и бывают и эпохи противоположного характера, когда всё общество или известные его классы смотрят на мир глубоко пессимистически, с отчаянием в сердце.
В такие периоды искусство и литература естественно окрашены в другой цвет. Жизнь изображается в них, как каторга или застенок. Изо всех углов выглядывают безобразные лики дьяволов и чудовищ, женщина превращается в ведьму, вселенная производит впечатление дикого кошмара ужаса и безумия…
История знает две такие эпохи торжества мрачного, как ночь, убийственного пессимизма – конец Ренессанса и, так называемый, Романтизм.
А теперь на наших глазах, в конце XIX и начале XX в., протекает третья эпоха ужаса перед жизнью, третья эпоха господства страшных масок и уродливых гримас.
Этим последним обстоятельством и внушена мысль о предлагаемой вниманию читателя работе.
Наша задача – описать кошмарное искусство и кошмарную литературу этих трех периодов в истории западно-европейских обществ.
Так как большинство страшных образов, которыми пользовались писатели и художники Ренессанса и Романтизма, – а ныне пользуются Модернисты, – сложились еще в средние века, то необходимо остановиться вкратце и на этой эпохе, хотя самые средние века при всей наличности в их мировоззрении и искусстве элементов ужаса были проникнуты скорее оптимистическим, чем безнадежно-пессимистическим настроением.
Наша задача – не только описать кошмарное искусство упомянутых трех эпох, но и объяснить его происхождение, вскрыть породившие его социальные причины.
Отсюда неизбежно вытекает особое отношение к памятникам этого творчества. Эти последние интересуют нас здесь не как продукты личной фантазии, а как отражения целой эпохи. Они интересуют нас, как явления социальные, а не индивидуальная. Читатель не найдет поэтому на нижеследующих страницах всесторонней характеристики отдельных писателей и художников. Для нас ценность имеют их произведения, а не они сами. Не найдет читатель в нашей работе и освещения постепенной эволюции известных тем и образов, преемственно передававшихся от поколения к поколению. Этот вопрос, касающийся чисто профессиональной стороны литературы и искусства, также лежит вне нашего поля зрения. С другой стороны, только массовый характер произведений известного типа позволяет нам говорить о социальном характере искусства и литературы, о художественных произведениях, как отражениях общественных настроений, как documents humains. Вот почему мы стремились к тому, чтобы обставить каждую главу возможно большим числом литературных и художественных произведений.
Избранная нами тема в таком широком захвате и в таком социологическом освещении ранее еще никем не была разработана.
Единственная работа в этом направлении, небольшая брошюра Михеля: Das Teuflische und das Groteske in der Kunst страдает – при довольно удачном, хотя и не исчерпывающем подборе иллюстраций – крайнею скудостью содержания, чрезвычайной неполнотой фактов, отсутствием исторической перспективы и социологического базиса.
В том виде, в каком эта тема предлагается здесь вниманию читателя, она представляет, как нетрудно убедиться, значительный отрывок из истории западно-европейского искусства и литературы, от средних веков и до наших дней, в связи с социальными причинами, обусловившими собою поэзию кошмаров и ужаса.
Средние века
(Эпоха натурального хозяйства)
В мировоззрении средневекового человека было немало мрачно пессимистических элементов и, однако, они в значительной степени уравновешивались бодрой и светлой надеждой.
Беспомощный, лицом к лицу с природой, средневековой человек естественно населял вселенную темными силами, управлявшими, по его убеждению, жизнью отдельного лица, всего общества и всего человечества.
Во главе этой зловещей рати стоял – «князь тьмы»…
Всякое зло, с которым средневековой человек не умел справиться, которое было сильнее его, приписывалось им дьяволу.
Когда на общину обрушивался голод, когда в страну вторгался неприятель, когда возникала ересь – всегда виноват был никто иной, как чёрт. Когда у кого болели зубы или кружилась голова, когда кто при чтении делал ошибку или во время пения сбивался с такта – всё было делом сатаны…
Один немецкий аббат написал целую книгу, где добросовестнейшим образом перечислял все те разнообразные способы, коими враг человека и человечества «преследует, обманывает и издевается над людьми».
Голос дьявола слышался в вое волков, в шипении змеи, в грохоте бури.
Ubique daemon! – Везде дьявол! – восклицает Сальвиан.
Подобный взгляд на господство в жизни темных адских сил легко мог стать почвой для сумрачного пессимизма, для безнадежного отчаяния. И, однако, этого не случилось, и мы потом увидим, почему этого не произошло.
В мироощущении и миропонимании средневекового человека, если он только не был фанатическим аскетом или экзальтированным отшельником, надежда всё же преобладала над страхом, вера в добро ослабляла и парализовывала ужас перед злом.