– Директриса школы-интерната, куда я попала через несколько лет, пожалела меня и исправила мне имя в документах. Ей казалось, что она сделала доброе дело, и так я стала Агафья, что означает «добрая». Когда я была совсем маленькой, то искренне радовалась, что у меня больше нет обидного некрасивого имени. А потом подросла, и однажды до меня дошла вся чудовищность сочетания красивой дворянской фамилии и простонародного имени. Уж лучше бы я оставалась Некраса, это хотя бы являлось вызовом всему миру. Тогда я отказалась быть Агафьей и потребовала сменить мне имя ещё раз. Имя ещё раз мне так и не сменили, но мой бойкот постепенно всё же сделал своё дело, и больше по имени меня никто не звал. А ты, Виктор, сам как считаешь: Некраса мне больше идёт, чем Агафья?

Я ненадолго задумался с ответом, а потом честно признал, что оба имени девушке совершенно не подходят. «Агафья Бестужева» вызывало лишь глупый смех нелепым сочетанием, да и определение «добрая» девушке не подходило по характеру – бойкому, хищному, жёсткому. А «Некраса» совсем не подходило – неизвестно, как Бестия выглядела в самом раннем детстве, но сейчас невысокая фигуристая девушка с пышными ярко-рыжими волосами была одной из самых заметных и красивых на Полигоне. Бестия замолчала, похоже, польщённая таким ответом. В темноте не было ничего видно, но я почему-то решил, что моя собеседница даже чуть покраснела.

– Я ответила на твой достаточно деликатный для меня вопрос. Теперь настала моя очередь задавать свой вопрос тебе, – потребовала девушка.

Я согласился со справедливостью требования Бестии.

– Тогда слушай мой вопрос. Что ты будешь делать, если я вдруг начну тебя целовать? – весело поинтересовалась девушка. – Тут тесно, отстраниться ты не сможешь, уйти из укрытия тоже. Ударишь слабую хрупкую девушку свободной рукой?

– Нет, не ударю… – успел произнести я.

Дальше говорить я уже не мог. Да и не хотел. Рыжая Бестия мне очень давно нравилась, и сейчас я лишь перестал искусственно сдерживать свои чувства, которые убивал в себе все эти месяцы после смерти Галины. Мы долго страстно целовались, а потом я почувствовал, как ловкие пальчики пробежались по моей груди, расстёгивая пуговицы на куртке. Сама Бестия каким-то совершенно непостижимым образом оказалась уже и вовсе без одежды.

Рации синхронно заработали в самый неподходящий момент. «Фурия» просила «Беглеца» ответить и сообщить ситуацию.

– Лиза как всегда не вовремя… – пробурчала Бестия и попросила: – Не отвечай. Потом скажешь, что рацию во время бега обронил в лесу и лишь утром сумел подобрать.

– Да я при всём желании и не смогу ответить. Моя рация где-то там, далеко в ногах под ворохом одежды. Я в этой узкой норе не дотянусь до неё.

– Моя рация тоже где-то примерно там же, не достать… Ух ты, значит, насчёт «до утра» ты не возражаешь? Давай будем считать это компенсацией за то, что ты меня едва не покалечил. А также моим подарком тебе на завтрашний день рождения.

– Уже на сегодняшний. Мои наручные часы недавно пропикали полночь, – поправил я девушку. – Хотя понятия не имею, откуда ты об этом знаешь, Бестия. Я ведь никогда и никому об этом не говорил.

– Значит, считай меня тогда доброй феей, которая знает всё о тебе и твоих желаниях, – рассмеялась в темноте Бестия, прижимаясь к крепкому мужскому телу.

Но обе рации не умолкали, Лиза с интервалом в минуту просила Виктора ответить ей. В голосе девушки всё сильнее слышались растерянность, испуг, боль. Игнорировать эти сообщения я не мог. Нужно было успокоить Лизу, чтобы она не сошла с ума от переживаний.

– Да, плачет, словно брошенный котёнок, – согласилась Бестия, извернулась-таки и взяла рацию.

– Фурия, это Бестия. Беглец жив и укрылся в районе точки полтора-запад. Ответить не может, он обронил рацию вот время боя.

– Поняла тебя, Бестия. Как только небо очистится, вышлю машину.

– Это Константа. Небо уже чистое. Высылаю машину, будет в точке полтора-запад через три минуты.

Рации умолкли. Мы и Бестия замерли.

– Вот и делай потом добро людям… – недовольно прошептала мне на ухо девушка. – Ничего не поделаешь, нужно срочно одеваться.

Машина примчалась минут через пять, когда мы с Бестией уже ходили по лесу среди воронок и мёртвых тел. Приехал большой трофейный «Лэнд Крузер», который мы захватили после переговоров с Кимрами. За рулём предсказуемо оказался Сергей Воронов, а вот состав пассажиров удивил – приехала Лиза Святова и капитан Колованов. Впервые на моей памяти Лиза покинула территорию Полигона. Увидев меня живым и невредимым, Лиза выскочила из машины, даже позабыв внутри свои костыли. Заметно хромая, быстрой подпрыгивающей походкой девушка поспешила ко мне и повисла на шее, зарыдав от радости. Стоящий рядом капитан недовольно отвернулся и что-то пробурчал, но девушка не стеснялась демонстрировать свою радость.

Колованов включил фонарь и осмотрелся по сторонам, луч света то и дело выхватывал обгорелые тела и обрывки одежды.

– А я-то переживал, что до Полигона никто из врагов не дошёл. Даже думал, что это была учебная тревога или шутка неудачная – заставить ночью шесть десятков обитателей два часа просидеть в укрытиях с оружием, боясь нос высунуть на улицу из-за треугольных кораблей над головой…

– Зато тут совсем не было скучно, – заверила капитана Бестия. – Виктор повёл всю эту толпу за собой через лес. Как его при этом не подстрелили – не понимаю. Еле-еле успели укрыться я и он.