Я кивал, демонстрируя тем самым должное почтение к его словам. Я любил этого человека. Но, уходя от него, думал: «Господи Боже, это же просто грунтовка!»

Тем туманным утром я только что проложил свою собственную тропу – дорогу обратно домой после семи долгих лет отсутствия. Вернуться сюда было странно. Будто здесь, с моими сестрами-двойняшками, родителями, теперь жил незнакомец, и именно он, этот неизвестный мне человек, спал в моей детской кроватке. Поздно ночью я лежал на спине, вглядывался в свои учебники из колледжа, призы и наградные голубые ленты из высшей школы и думал: «Это все сделал я?»

Я ускорил шаг. Мое дыхание превращалось в круглые, морозные облачка, крутящиеся в тумане. Я смаковал это ощущение от первого пробуждения, это шикарное состояние до того, как ум станет полностью ясным, когда конечности и суставы начнут расслабляться и тело станет таять. От твердого к жидкому. Быстрее, сказал я себе. Быстрее.

На бумаге, думал я, я – взрослый. Выпускник университета Орегона. Магистерская степень лучшей школы бизнеса – Стэнфорда. Выжил после года службы в армии США – Форт Льюис и Форт Юстис. В моем резюме говорилось, что я обученный, квалифицированный солдат, мужчина полных 24 лет… Так почему же, поражался я, почему я все еще чувствую себя ребенком?

Тем же самым бледным, застенчивым, тощим как шпала ребенком, которым я всегда был. Может быть, дело в том, что у меня еще толком не было никакого жизненного опыта. Меньше всех я был подвержен соблазнам и порывам. Я не нарушал никаких правил. 1960-е, годы протеста, шли уже полным ходом, и я оставался единственным человеком в Америке, кто еще ни против чего не протестовал.

Я не мог вспомнить ничего, что бы называлось «неожиданно выкинул». Мне проще всего было бы перечислить то, чем я не был. Кем я не был – это я прекрасно знал. Мне было сложно сказать – кем я был или мог бы стать.

Как все мои друзья, я хотел быть успешным. Но, в отличие от своих друзей, я не знал, что это значит. Деньги? Может быть. Семья? Дом? Конечно, если мне повезет. С этими целями меня научили жить, приучили хотеть их добиваться, и какая-то часть меня действительно стремилась к ним, инстинктивно. Но в глубине души я искал чего-то другого, чего-то большего. У меня было болезненное чувство, что наше время ограниченно, и его может быть гораздо меньше, чем мы думаем. Иногда я думал, что наша жизнь короче утренней пробежки. И мне хотелось, чтобы моя жизнь имела смысл. Была творческой. И важной. И, в довершении всего… отличной от жизней остальных людей. Другой. Я хотел оставить след в этом мире.

Я хотел побеждать. Нет, не так. Я просто не хотел проигрывать. А потом это случилось. Когда мое юное сердце начало колотиться, розовые легкие расширились, словно крылья птицы, когда деревья слились в зеленые пятна, я внезапно увидел, прямо перед собой, ответ на вопрос о том, чем хочу сделать свою жизнь. Игрой.

Да, подумал я, вот оно. Вот это понимание. Секрет счастья, как я всегда подозревал, кроется в том моменте, когда мяч летит в воздухе, когда два боксера на ринге чувствуют приближение гонга, когда бегуны приближаются к финишу – и толпа на трибунах встает в едином порыве. В той секунде, когда решается, проиграешь ты или победишь, есть какая-то невероятная полнота и ясность. Я хотел, чтобы это ощущение стало моей ежеминутной жизнью, моим «здесь, сейчас и всегда».

В разные времена я мечтал о том, что стану великим романистом, журналистом или деятелем правительства. Но самая большая моя мечта – стать великим спортсменом. К сожалению, судьба сделала меня хорошим спортсменом, но не великим. В 24 года я был поставлен перед этим фактом. Я бегал длинные дистанции в Орегоне и даже отличился, заслужив право быть частью местной спортивной команды. Но это было все, предел. Теперь же, когда передо мной пролетали одна за другой мили, а восходящее солнце зажигало огни на самых нижних ветках сосен, я спрашивал себя: «А что, если бы можно было, не будучи спортсменом, чувствовать то, что чувствуют они? Чтобы вместо работы – всегда игра? Или наслаждаться работой также сильно, что одно чувство не будет отличаться от другого?»

Мир набрал слишком большую скорость. Ежедневная рутина так выматывает и часто не стоит тех усилий, которые мы в нее вкладываем. Так, может быть, единственный ответ на этот вызов, подумал я, в том, чтобы найти какую-нибудь прекрасную, невероятную мечту, которая покажется стоящей, приносящей радость, и следовать ей с целенаправленностью и концентрацией спортсмена. Нравится мне это или нет, но жизнь – игра. Тот, кто отрицает правду, кто отказывается играть, будет выброшен на обочину, а этого я не хотел. Оказаться на обочине жизни я не хотел больше всего на свете.

Все эти мысли вели меня к моей Безумной Идее. Может быть, просто в порядке эксперимента мне нужно еще раз взглянуть на мою Безумную Идею? Возможно. Снова возникали мысли – а может ли моя Безумная Идея сработать? Кто знает? Быть может.

Нет, нет, подумал я, ускоряясь так, словно гнался за кем-то. И в то же время будто кто-то гнался со мной. Она будет работать. Будет! С божьей помощью я заставлю ее работать. Никаких «но» не может быть. Я одержу победу!

Я вдруг почувствовал, как на бегу улыбаюсь. Почти смеюсь. Заливаясь потом, двигаясь так грациозно и легко, как никогда прежде, я вдруг увидел свою великую Безумную Идею, ярко светящуюся надо мной. И она не выглядела такой уж безумной. Она даже не выглядела как идея. Она выглядела как реальность. Она выглядела как человек или какая-то жизненная сила, которая существовала задолго до меня, и всегда – отдельно от меня, но так же, как бы странно это ни звучало, и как часть меня. Это может выглядеть немного патетично, немного безумно. Но именно так я себя чувствовал в ту минуту.