В декабре 1910 г. ГУЗиЗ сообщало калужскому губернатору о ходе рассмотрения его обращения. Однако черновой вариант документа сохранился в частичном виде – отсутствует его концовка, что не позволяет установить, чем же завершилось то дело 242 . Судя по приводимым расчетам, скорее всего, министерство остановилось на малобюджетном варианте укрепления берегов посадкой ивняком и др. стоимостью чуть более 18 тыс. руб. Примечательно, что необходимость укрепления берега Оки сохраняется и поныне. Так, на официальном сайте городского округа Луховицы Московской области сообщается, что на 2018–2019 гг. на укрепление берегов Оки в районе деревни Дединово ежегодно будут выделены 112 млн руб. из федерального бюджета и 88 млн руб. из областного бюджета. А проблема та же – размывание песчаных берегов 243 .

Весьма активной была работа Гидрологического комитета. На его заседании весной 1905 г. дискутировался вопрос о влиянии вырубки лесов и осушения болот в районе Бологое-Седлецкой железной дороги на судоходные условия Волги и Двины. В итоге обсуждения члены комитета пришли к выводу о вреде вырубки лесов и дренажа болот для рек 244 . В 1908 г. на одном из заседаний комитета его председатель С. Н. Никитин сообщал о возраставшем оскудении водоносности Центральной России, что было связано, по его мнению, с быстрым ростом населения и неравномерным расходованием воды. Важной задачей Гидрологического комитета он считал обсуждение юридических вопросов, касавшихся сохранения и упорядочения водного хозяйства страны. Результатом такой деятельности должна была стать разработка общего водного закона страны, регулировавшего условия частного и общественного водопользования подземными и наземными водами, судоходными и несудоходными реками. Имевшееся к тому времени водное законодательство страны, как полагал С. Н. Никитин, страдало неполнотой: оно касалось лишь судоходных и сплавных рек, в то время как все несудоходные притоки, составлявшие источники их питания, были предоставлены в бесконтрольное распоряжение частных лиц, вплоть до права произвольного преграждения течения русла рек. По убеждению С. Н. Никитина, «реки – предмет ведения и охраны государства». Без законодательного ограничения прав частных землевладельцев на расход водных ресурсов, по его убеждению, мелиоративные меры были бы неэффективны 245 .

На заседании 19 декабря 1911 г. члены комитета обсуждали вопрос об организации лесоводных исследований. Их инициировала Постоянная комиссия по лесному опытному делу под руководством Г. Н. Высоцкого с целью осуществления совместных с Гидрологическим комитетом лесогидрологических наблюдений. География предполагаемых исследований включала Европейскую Россию, Крым, Кавказ. К ним планировалось привлечь ведущих специалистов: П. В. Отоцкого, Е. В. Оппокова, Н. С. Нестерова. Председатель Гидрологического комитета В. Е. Тимонов выразил одобрение по поводу предложения коллег, но рекомендовал разработать программу мероприятий, сузить границы и проблематику изысканий в интересах лесного дела и сельского хозяйства (влияние лесов на задержание и таяние снежного покрова, условия стока снеговых вод, на режим грунтовых вод) вследствие ограниченности во времени и в средствах. Г. Н. Высоцкий в целом согласился с доводами В. Е. Тимонова и предложил ограничиться районом Тульских засек в верховьях Дона. Член комитета Я. Я. Шварц заметил, что в условиях обширности территории страны и разнообразия ее естественно-природных условий одной станции было мало. К тому же он указал на отсутствие точных специальных инструментов для исследований.

Относительно места, программы, времени проведения, учреждения-исполнителя этих изысканий приглашенный на заседание вице-директор Лесного департамента Н. В. Грудистов заметил, что эти вопросы должны были быть рассмотрены специально созданной комиссией с участием заинтересованных ведомств. В итоге Гидрологический комитет заключил, что лесогидрологические исследования имели важное научное и практическое значение, но в силу сложности и большой стоимости не могли быть предприняты в полном объеме. По причине важности изучения влияния леса на снежный покров и грунтовые воды для нужд сельского хозяйства и лесоводства признавалось необходимым начать исследования именно с этого. Для разработки конкретной программы исследований рекомендовалось образовать комиссию из членов Гидрологического комитета и Постоянной комиссии по лесному опытному делу 246 .

Очень важную информацию о подготовке к систематизации водного законодательства страны к середине 1910-х гг. сообщил на заседании Гидрологического комитета 31 мая 1914 г. Д. С. Флексор. В частности, он констатировал отсутствие в России единого и самостоятельного водного законодательства. Вопросы водопользования, как он отмечал, нормировались некоторыми узаконениями в связи с лесным, мелиоративным и санитарным хозяйствами. Основное место в правовом регулировании водного хозяйства занимал Лесооохранительный закон 1888 г. и дополнения к нему 1901 г., мелиоративный закон 20 мая 1902 г. о проведении канав через чужие земли, несколько статей уголовного и строительного законодательства. Он объявил о подготовке проекта общего «Водного устава» страны, который существенно ограничивал бы частное водопользование с целью обеспечения сохранности и водности рек 247 .

Продолжалась работа в сфере сельскохозяйственного просвещения. Новым типом низших сельскохозяйственных образовательных учреждений стали практические сельскохозяйственные школы для подготовки рабочих по разным отраслям сельского хозяйства. С 1908 г. стали открываться начальные сельскохозяйственные школы, куда для профильного обучения принималась крестьянская молодежь. Всего к 1913 г. низших школ было 279. Средних сельскохозяйственных образовательных учреждений было 18. Они готовили агрономов, инструкторов и др. Высших учебных заведений было 10. Крупнейшим из них был Московский сельскохозяйственный институт. С 1904 г. стали появляться частные женские высшие курсы, которым оказывалась правительственная поддержка, – например, Стебутовские высшие женские сельскохозяйственные курсы в Санкт-Петербурге. Финансирование сети учебных заведений аграрного ведомства росло: в 1899 г. оно составляло 2 млн руб., в 1909 г. – 4,3 млн руб., в 1912 г. – 6,8 млн руб. Увеличилось и число учащихся в них с 2 715 чел. в 1889 г. до 16 137 – в 1912 г. 248

Кроме специальных учебных заведений, сельскохозяйственные знания распространялось через сеть внешкольного обучения – различные курсы, классы, чтения и беседы. Ширился охват числа слушателей народных чтений. К 1912 г он достиг 1,6 млн чел. С 1913 г. по железным дорогам Европейской России и Сибири ездили поезда-музеи, в которых устраивались сельскохозяйственные чтения. Создавались учебно-показательные учреждения (питомники, поля, сады и др.). Наглядное значение имели образцовые сельскохозяйственные фермы. Их к 1912 г. было 10. Проводились сельскохозяйственные выставки, съезды. К 1912 г. существовало около 4 тыс. сельскохозяйственных обществ 249 .

Сеть опытных станций расширилась и в 1913 г. насчитывала 194 учреждения. Более половины из них составляли опытные поля. Департамент земледелия субсидировал местные естественно-исторические исследования, содержал метеорологические станции. Расходы на опытное дело к 1914 г. достигли 4,6 млн руб. 250 Не оставались незамеченными достижения опытного поля и питомника Московского сельскохозяйственного института: после премирования на Всероссийской выставке семян в 1908 г. золотой медалью экспонатов его селекционной работы семеноводство и селекция института получили субсидирование от Департамента земледелия 251 .