Фактически за этими мудрыми словами – признание отмеченного нами ранее сдвига гуманитарной парадигмы в сторону постчеловечности и постчеловеческой персонологии. Дело не столько в биотехнологии, сколько в отрыве самосознания личности от телесной ее природы и вторичности последней от этого самосознания.

Отдельные черты личности, такие, как темперамент (темп, ритм и интенсивность психофизиологической активности) и характер (устойчивый и целостный склад мышления и жизнедеятельности человека), наиболее полно проявляются именно в поступках. Поэтому следующим шагом важно рассмотреть его составляющие, выявить «скрытый схематизм» поступка, взаимодействие частей которого и может рассматриваться как «поступок в действии».

Традиционно в поступке различают внешние, объективные, и внутренние, субъективные, аспекты. Первые – суть конкретная выраженность поступка в форме физического действия (бездействия), жестов, слов и т. д., которые, так или иначе, влияют на окружающую материальную среду и вызывают разнообразные следствия. Вторые – есть определенные проявления сознания (мышления, чувств, эмоций, стремлений и т. д.). Анализ механизмов поступка при этом сводится к выявлению связи и взаимодействия как внешних, объективных, так и внутренних, субъективных, процессов и состояний, вызывающих решение совершить определенный поступок, направляющих и контролирующих его исполнение 44 .

Такой «субъект – объектный» анализ поступка вполне оправдан, но может приниматься только в самом первом и наиболее общем приближении, ибо он излишне абстрактен и груб. Так, субъект поступка – это не только идеальные процессы в сознании личности, но и «материальное тело» – биологическое единство личности или социальные организации. Более того, намерения, цели и желания, преследуемые субъектом поступка, носят вполне объективный характер, выражающийся в направленности действий на вполне определенные предметы объективной действительности. Со своей стороны, объективность поступка обусловлена не только его внешним результатом, но и средствами, методами его достижения, включая социальные нормы, ценности, знание законов природы и общества, которыми субъект руководствуется и которые существенно определяют мотивацию. Таким образом, субъективные и объективные компоненты поступка оказываются «взаимопроникающими»: объективное существенно представлено в субъективном, а последнее – во внешне объективном. Поэтому необходимо дополнительное уточнение содержания составляющих и определяющих поступок факторов и соответствующих им понятий.

Уяснение поступка, в отличие от других форм активности человека, как уже было показано, состоит прежде всего в выявлении не только того, что человек сделал, но и того, что он намеревался совершить. Иначе говоря, необходимо уточнить, не является ли действие случайным, ошибочным или совершенным против воли самого субъекта, направлено ли оно на достижение определенных целей. Именно качество направленности (или, выражаясь более философично, – интенции 45 ) поступка – то существенное, что выделяет его среди других форм проявлений человеческой активности. Субъективными или объективными факторами обусловлена направленность поступка? Испокон веков попытки дать ответ на этот вопрос в рамках субъект – объектных представлений о поступке приводили к достаточно грубым построениям. Так, Георгий Конисский, обобщая этические учения о поступке, писал о двух причинах и основаниях поступка: внутренних и внешних. Первые зависят от человека. Среди вторых Конисский называет Бога (действующего тайно или явно для субъекта прямо через его волю или через объекты), ангелов (действующих через объекты), людей (влияющих своими действиями – силой, подарками, оскорблениями и т. д. или речью, убеждением), звезды, объекты 46 . Уже из этого перечня видны методологические трудности субъект – объектной модели.

Если говорить о причинах человеческой активности, то, в принципе, можно выделить три основные подходы. Согласно первому, человек действует под воздействием внешних сил. Фактически, он – «автомат», игрушка этих внешних сил, в качестве каковых могут пониматься социальное окружение, силы добра и зла, божественные и дьявольские силы, расположение звезд и т. д. – вопрос в выборе интерпретации. Такова концепция человеческого поведения в язычестве с его магией, порчей, сглазом и т. п., в ряде философских концепций – от манихейства до марксизма с его трактовкой личности личности как системы общественных отношений. Не даром в советском марксизме этика сводиалсь к классовым интересам и политической целесообразности. Для понимания поведения личности и выработки отношения к ней достаточно было знать – «из каких» этот человек: из «бывших», из «кулаков» или из рабочих, из сельской бедноты – и все с ним понятно. Недалеко от такой позиции уходит и бытовой опыт: «Мой мальчик не мог этого сделать – это все улица», «Моя девочка так сделать не могла – это все ее подруги», «Да я бы разве пил – это все водка проклятая», «Это не мы такие – это жизнь такая»… Изымем человека из «плохого окружения», запретим водку, сменим место жительства – и проблема будет решена. Собственно, на этой модели построена великая русская литература с темой «лишнего человека». Проблема в плохом обществе, надо его заменить и всем найдется достойное применение. Однако, если убрать сарказм и иронию, то модель эта сама по себе ни плоха, ни хороша, и обладает привлекательной объясняющей силой. Например, она успешно применяется в бихевиористской психологии, трактующей поведение как реакции на внешние стимулы.

Другой подход объясняет поведение внутренними силами, действием некоего активного субстрата, носителем которого является человек – вопрос, опять – таки в интерпретации этого субстрата и этих сил. Это могут быть душа, какое – нибудь инфернальное существо, инстинкты, либидо – как раннем фрейдизме, Эрос и Танатос – как во фрейдизме позднем. И эта модель успешно применяется не только в практиках экзорцизма, но и в психоанализе, практиках очищения – физического и духовного. Примыкает к этому подходу и объяснение поведения темпераментом, характером, «типом» личности, силой или слабостью воли.

Согласно третьему подходу, человеческая активность определяется балансом внешних и внутренних сил. В случае, если возникает их дисбаланс, когда человеку чего – то недостает или его что – то переполняет, возникает дисбаланс, переживаемый как дискомфорт и человеку надо от чего – то избавиться иди что – то обрести.

Повторюсь – каждый из этих трех подходов обладает объясняющей силой и используется в обыденном опыте, воспитательных практиках, в политике. В дальнейшем мы будем опираться преимущественно на третий подход – на потребностную модель, которая лежит в основе объяснения рыночного поведения, на ней основаны маркетинг, психологии менеджмента.

Понятию «потребность» в рамках философии, социологии, политической экономии, экономической теории, общей и социальной психологии придается различный смысл 47 . Согласно мнению одних исследователей, потребности выражают реальное противоречие в сознании субъекта как его влечение безотносительно к реальному положению дел и возможностям реализации, т. е. как вполне определенное, но чисто субъективное стремление 48 . Согласно другой точке зрения, потребность есть противоречие между реальным и необходимым, порождаемое объективным ходом общественной практики и отражаемое в виде стремлений в сознании социального субъекта, побуждаемого этим противоречием. Потребность предстает как предметы и явления, реально необходимые личности (социальной группе, классу, обществу в целом) для осуществления жизнедеятельности 49 . Имеется и третья позиция, в рамках которой потребность трактуется как единство субъективного и объективного содержания отмеченного противоречия 50 . Представляется, что эти точки зрения не противостоят, а скорее предполагают друг друга, отражая реализацию и «прорастание» одного и того же фундаментального фактора человеческой жизнедеятельности.