Я знаю, что на сегодняшний день эта тема очень плохо освещена не только наукой, но и прежде всего самим духовенством. Большинство экзорцистов больше не верят в это и отсылают к психиатрам всех, кто к ним обращается (70). Те же, кто считает, что в редких случаях подлинная одержимость все-таки встречается, не хотят об этом говорить или касаются этой темы только в дружеских беседах, избегая всего пугающего и впечатляющего. Тем не менее подлинная одержимость существует, и чем меньше священников в нее верят, тем больше ее становится. Дело доходит до того, что в некоторых странах рост числа сатанинских сект (с характерными для этого явления последствиями) заставляет говорить о возвращении подлинного экзорцизма.

Само собой разумеется, что серьезный экзорцист должен работать в сотрудничестве с психологом и психиатром, которые, кстати, часто первыми замечают, что некоторые случаи находятся не в их компетенции. Сошлюсь на работы итальянского профессора Симоне Морабито, крупного специалиста в этой области. В 1960 году в возрасте двадцати четырех лет Симоне Морабито с отличием закончил медицинский институт, где изучал общую медицину и хирургию. Специалист в области психиатрии, неврологии, психотерапии и педиатрии, занимающийся клиническими проблемами нервно-психических заболеваний, он кроме того является автором диагностических разработок в области общей медицины и хирургии, за которые Парижский научный институт выставил его кандидатуру на присуждение Нобелевской премии. Кратко расскажу о его первой встрече с подлинно одержимым человеком (71).

Однажды молодой человек (назовем его Фабио) обратился к Морабито за помощью. На встрече настояли его родители, по всей вероятности, люди зажиточные. Молодому человеку было девятнадцать лет, вел он себя прилично и даже непринужденно и просто казался нормальным, умным человеком. Он жаловался на депрессию и тревогу, которые не давали ему отдохнуть ночью. «В какой-то миг, – рассказывает профессор Морабито, – я увидел, как его глаза наполнились огнем и посмотрели на меня с такой ненавистью, что я испугался. Лицо исказилось и стало похоже на страшную маску, голова повернулась на шее в сторону родителей, которые сидели за ним, причем повернулась так, как будто какая-то внутренняя сила заставила ее это сделать. Совершая свои нелепые действия, Фабио буквально проскрежетал по слогам: «Я ненавижу своего отца и свою мать». Голос был низким, глухим, каким-то сдавленным, совершенно непохожим на тот, который я только что слышал. Сказав это, а точнее, не сказав, а как-то ужасно прошипев, он принял свой прежний вид и продолжил разговор как ни в чем не бывало». Этот перепад настроения длился всего несколько секунд.

Конец ознакомительного фрагмента.