— Боже мой… — чуть слышно проронил Грегор, войдя, и вдруг рухнул на четвереньки посреди комнаты, упершись ладонями в пол. — Боже!..

Мартин судорожно сжал приклад, рывком обернулся, шагнув к проводнику, и остановился, глядя на то, как тот поглаживает пальцами мозаику пола. Каменные осколки складывались в фигуру звезды, чьи многочисленные лучи были заполнены изображениями трав, цветов и животных, невероятно детальные и искусные, а в самом центре красовался гордый, как чествуемый правитель, павлин.

— Как будто вчера положили… — восхищенно пробормотал Грегор и, вскинув голову, оглядел стоящих вокруг, словно призывая вместе с ним припасть к этому памятнику искусства. — Посмотрите! Смотрите, как каждая тессера заполирована, а ведь они здесь с детский ноготь!

— Дурак, — облегченно вздохнул Мартин и, повернувшись к нему спиной, сделал два осторожных шага вперед, оглядываясь.

— Мозаика не римская, — произнес фон Вегерхоф задумчиво. — Я бы сказал… Возможно, лидийская [127] . Однако исполнение впечатляюще даже для нашего времени.

— Вот! — радостно подтвердил Грегор и, вскочив на ноги, бросил взгляд вверх, снова восторженно призвав: — Смотрите!

Курт поднял взгляд и на несколько мгновений замер, мысленно признав за парнишкой право на столь бурное выражение эмоций. От искусства он был далек, как Грегор Харт от мастерства ножевого боя, однако даже он не мог не оценить увиденное: потолок над комнатой был одним сплошным витражом, составленным из цветных, но удивительно прозрачных стекол, и каким неведомым образом удерживалась эта конструкция, оставалось только гадать.

— Матерь Божья… — проронил Харт чуть слышно. — Я даже примерно не скажу, какие умения и знания были у тех, кто строил этот дом…

— Давайте дальше! — нетерпеливо попросил Грегор.

Ушедший на несколько шагов вперед Мартин, не оборачиваясь, махнул рукой, негромко сообщив:

— Здесь труп.

— Был труп, — уточнил стриг, когда, приблизившись, теперь уже все разглядели у самой стены то, что когда-то представляло собой человеческое тело.

Сейчас это был почти рассыпавшийся в прах скелет в ошметках истлевшей одежды. Оружия или хоть чего-то похожего на него рядом не нашлось, и определить, кем являлся покойный при жизни, было уже невозможно.

Курт медленно двинулся дальше, к выходу из комнаты, и, осторожно переступив порог, снова остановился, дожидаясь остальных. Еще одно истлевшее тело явно когда-то покоилось тут, прямо посреди короткого коридора-перекрестка, ведущего к трем дверям — по обе руки и большой двустворчатой впереди, явно ведущей во внутренний дворик. Кто-то, чтобы освободить проход, сдвинул ветхий скелет в сторону, разворошив кости и раздавив часть из них в сухую крупу.

— Думаю, она здесь бывала, — заключил Мартин и, переглянувшись с Куртом, вопросительно кивнул на дверь, уводящую из коридора вправо.

Он молча кивнул в ответ, и инквизитор так же осторожно, как и на входе, толкнул створку ногой. Комната, обнаруженная за дверью, на сей раз оказалась жилой; по крайней мере такой она была когда-то — посреди небольшого помещения стоял небольшой круглый столик с тремя ножками в виде сидящих львов, рядом — низкий табурет из темного дерева, в стене справа устроилась довольно аскетичная ниша-кровать, а у окна притулилась коротенькая невысокая скамейка.

— Окно, — ровно произнес Мартин, остановившись.

— И я, должен заметить, вижу через него ту часть площади, по которой мы проходили, — столь же подчеркнуто невозмутимо добавил фон Вегерхоф.

— Не может быть… — шепнул Харт, вдруг утратив заметную часть своей выдержки и, явно сдерживая желание кинуться бегом, медленно приблизился к проему, забранному одноцветными прозрачными стеклами.

Грегор опередил его, метнувшись к окну и почти прижавшись к стеклу носом.

— Это точно то место, где мы были! — сообщил он с неуместной радостью. — Мы проходили эту стену!

— Мы проходили все стены, — возразил Курт, — и окон не было нигде. Открывается?

— Нет, вмуровано наглухо, и я на вашем месте не проверял бы, что будет, если его разбить, — предупредил Харт. — Сомневаюсь, что у вас это вообще получится, но на всякий случай — я бы даже не пробовал.

— Мы не станем, — заверил его Мартин, — тем паче, что необходимости это делать у нас нет. Идемте дальше.

Дверь в противоположной стене вела в следующую комнату, сестру-близнеца предыдущей, только столик здесь был каменным и прямоугольным, на двух плоских резных ножках, и несколько угловых стеклышек окна были цветными.