Глаза парня вспыхивают знакомыми огоньками, обжигая моё тело так, будто он касался его руками.

— А тебе бы этого хотелось?

Я могла бы сказать ему, что медленно схожу с ума, каждый день думая о его руках на моём теле и обжигающих душу поцелуях; сказать, что забыла о том, что такое покой с тех пор, как впервые столкнулась с ним в коридоре, когда его взгляд сковал меня арктическим холодом, а после заставил гореть в пучине адского огня; сказать, что уже не вижу вокруг ничего, кроме его лица и невообразимо говорящих глаз… Но для такой откровенности мне не хватает смелости — самую малость, размером с космос.

Поэтому роняю в ответ тихое:

— Да…

В ожидании его реакции опускаю глаза под тихий аккомпанемент своих краснеющих щёк, ускоряющегося биения сердца и сбивчиво наполняющихся воздухом лёгких. Его тёплая ладонь на моей разгорячённой щеке заставляет меня вздрогнуть и поднять глаза на его невыносимо красивое лицо, которое оказывается слишком близко.

— В этот раз не сбежишь? — как сквозь вату слышу его глубокий голос, который вибрацией отзывается на моих губах, и качаю головой, потому что язык намертво прилип к нёбу. — Когда?

Прежде чем окончательно потерять себя в парне, ухватываюсь за мысль о том, что сегодня меня снова ждёт работа и Демьян, которого я пытаюсь загнать обратно в рамки «дядя Дима», и который настырно делает вид, что не понимает меня.

— Сегодня у меня работа, — отвечаю и не узнаю собственный голос — низкий, хриплый, невероятно… обволакивающий.

Кажется, от внимания Егора моя интонация тоже не ускользает, если судить по тому, как потемнели его песочные глаза. Несколько минут на его лице отражалась внутренняя борьба, а после он будто сдался, проиграв чему-то, и кивнул.

— Тогда как насчёт завтра? Я мог бы заехать за тобой утром, и мы весь день провели бы вместе.

От подобной перспективы ко мне незаметно подкрадывается головокружение, и я неосознанно хватаю Егора за рукав мотоциклетной куртки, отчего на его губах растягивается лукавая улыбка.

— Я не против, — проталкиваю воздух через губы, заставляя язык ворочаться во рту.

Егор ослепительно улыбается — буквально — и мой внутренний мир сходит с орбиты.

Как в замедленной съёмке наблюдаю за Егором, который склоняется к моим губам и жадно припадает к ним, отбирая жалкие крохи кислорода, которые затерялись где-то в самом низу лёгких. Обхватываю его за шею, потому что ноги становятся ватными, отказываясь меня держать, и чувствую такое же крепкое объятие парня, который прижимает меня к себе до боли в рёбрах. И, несмотря на всё это, мне хочется быть ещё ближе.

Дни сменяли друг друга с такой головокружительной скоростью, что я не успевала ориентироваться; всё моё внимание отныне разрывалось в трёх направлениях: на учёбу, работу и Егора. Он так незаметно, но прочно обосновался в моей жизни, что я уже попросту не могла вспомнить, что было в ней до него. Правда, за пределами моих мыслей всё было не так радужно — с каждым днём лицо Корсакова становилось всё менее весёлым, а мою руку он каждый раз сжимал всё крепче, словно боясь, что я растаю как утренний туман. Когда он провожал меня на факультет, его лицо на короткий миг приобретало болезненный оттенок, и несколько долгих секунд он просто смотрел на наши переплетённые пальцы, словно пытался заставить себя отпустить мою руку, но не мог. Моё сердце болезненно ныло, стоило мне только столкнуться с его взглядом, в котором сквозила печаль.

Самое обидное, что со мной Егор ничем не делился, хотя его явно что-то съедало изнутри; он постоянно отмахивался и пытался уверить меня, что всё в порядке, но я по глазам видела, что он врал. А ещё меня стал преследовать навязчивый страх, что в скором времени он закроется от меня окончательно, и наши отношения закончатся, так и не успев начаться.

Вот уже неделю моя машина нетронутой стоит во дворе моего дома, потому что каждое утро Егор приезжает за мной, чтобы «подольше побыть вместе». Я нисколечко не возражаю, потому что и сама чувствую потребность в его постоянном присутствии.

В конце концов, влюбиться в него оказалось проще простого.

Его поцелуи становились всё настойчивее и жарче, и я задавалась мыслью, перестанет ли моё тело когда-либо реагировать на парня так остро. А ещё мне очень хотелось перешагнуть с ним тот рубеж, когда люди становятся друг другу ближе некуда, хотя мне и было немного страшно: несмотря на то, что я не невинна, стеснение появиться перед парнем обнажённой заставляло меня нерешительно топтаться на одном месте.

Наверно, я так и не решилась бы, если бы в один прекрасный день вселенная не дала мне знак, отослав родителей к бабушке, потому что той стало хуже, а Яна в последнее время периодически оставалась ночевать у Андрея. Хотя, если судить по выражению её лица, сегодня она специально свинтила к нему, хитро подмигнув напоследок.

Когда Егор галантно придержал для меня дверцу автомобиля, чтобы отвезти на работу, я чувствовала себя распущенной девкой из какой-нибудь мелодрамы, у которой целью всей жизни было затащить мужика в постель.

— Ты свободен сегодня? — замираю от дрожи в собственном голосе.

Егор удивлённо приподнимает бровь, но тут же усмехается.

— Никак собралась соблазнять меня, красавица?

Мои щёки загораются, потому что то, что я собираюсь сделать, вряд ли можно назвать соблазнением.