– И что, например, не говорят в Германии? – с легкой усмешкой.

Юрген привел несколько словечек из недавнего рассказа мужчины.

– Я так говорил? – недоверчиво спросил мужчина. – Действительно архаизмы. И ведь знаю. Ну надо же! – в его голосе вновь прозвучала усмешка. – Буду впредь следить.

– В контрразведке тебе это не потребуется. Они все равно не поверят твоей истории. Там можно будет говорить хоть на русском. Тебя отправят туда утром. Это будет последняя остановка, конец пути.

– Это мы еще посмотрим!

– Тут и смотреть нечего.

– А ты зачем сюда пришел? Поговорить?

– Да. Я хочу понять…

– Понять? Что? Спрашивай! Тебе я отвечу, – чувствовалось, как мужчина весь подобрался, интонации его голоса изменились, нарочитое спокойствие и усмешку сменили задушевность и искренность, профессиональная задушевность и показная искренность. – Ты смышленый парень. Я еще наверху тебя выделил. Ты совсем не похож на этих фанатиков, своих командиров, которые посылают тебя умирать за ложные идеалы. Ты и сам в них не веришь в душе, но тебе трудно во всем разобраться, потому что тебя окружают фальшь, ложь, лицемерие и клевета. Я скажу тебе правду. Спрашивай! Все, что хочешь.

«Сколько пустых слов!» – подумал Юрген.

– Я хочу понять, как ты, немец, можешь воевать за большевиков, – сказал он.

– Мы сражаемся против коричневой чумы, которая несет смерть всем людям независимо от национальности, русским, немцам, евреям, французам, англичанам. Мы сражаемся против человеконенавистнической идеологии нацизма, порождающей концлагеря, тюрьмы, массовые расстрелы мирных граждан, уничтожение целых деревень и городов, гибель стариков, женщин, детей. Мы сражаемся за счастливое будущее всех людей, всех народов мира, в том числе и народа самой Германии.

– Не звени! Предоставь это еврейским комиссарам, у них это лучше получается.

– Крепко же в тебя въелась геббельсовская пропаганда! Еврейские комиссары! Да у нас и комиссаров-то нет. Они нам не нужны. У нас все солдаты знают, за что они сражаются – за Родину, за социалистическую Родину. А за что сражаетесь вы? За что сражаешься ты? За нацистов? За тысячелетний рейх?

– Ты задаешь вопросы вместо того, чтобы давать ответы. Ты задаешь все эти вопросы, чтобы не давать ответ. Ответ на мой единственный вопрос: как ты, немец, можешь сражаться за большевиков, которые уничтожили твой народ.

– Это клевета геббельсовской пропаганды! Русские немцы – счастливый народ в братской семье народов СССР.

– И по-прежнему живут на Волге… – протянул Юрген.

Он постарался прикрыть иронией свое напряжение, тревожное ожидание ответа. Он так хотел услышать: конечно живут! куда ж они денутся? Он был готов поверить одному-единственному слову сидевшего напротив него мужчины, одному искреннему слову, которое перечеркнуло бы все ужасные рассказы, которые он слышал до этого.

– Нет, они строят новую республику русских немцев. Депортация…

– О, слово-то какое мудреное придумали, – прервал его Юрген.

– Это была вынужденная мера в условиях фашистской агрессии!

– А дело-то обычное, – продолжал Юрген, – всех схватить и в эшелон, стариков, женщин, детей, потом выгрузить в чистом поле или в лесу, в Казахстане или в Сибири, давайте, стройте светлое будущее за колючей проволокой. Так было с крестьянами…

– С кулаками! Это были враги социалистического общества!

Революционная необходимость, историческая целесообразность, жестокие законы классовой борьбы, бла-бла-бла.

– Русские немцы – тоже враги? Ведь у тебя там наверняка были родные, дяди-тети, брат или сестра. Их не жалко? – спустился на личный уровень Юрген. – Может быть, они уже сгинули в Сибири, в земле лежат.

Отдельные нарушения социалистической законности, извращение линии партии, перегибы на местах. Бла-бла-бла.

– Лес рубят, щепки летят, так, что ли?

– Так, – согласился мужчина. В его голосе поубавилось уверенности. Возможно, он просто устал.

– Вставай. Пойдем, – сказал Юрген. Он выяснил все, что хотел.

– Куда?

– Куда хочешь.

– Тогда к Висле.

– Это опасно.

– Что такое риск на войне?

– Оно конечно, – пожал плечами Юрген.

– Дай мне руку.

Юрген встал, повесил автомат на грудь, подошел к мужчине.

– Только давай без глупостей, – сказал он, – я сильнее тебя.

– Возможно. Я даже допускаю, что каждый ваш солдат сильнее нашего, но вместе сильнее мы, поэтому победим – мы.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Юрген, протянул ему руку, рывком поднял.