ВД

Началась моя история в Роуке, именно там. В начале июня, на террасе кафе Мартина. Жара, помню, стояла просто чудовищная.

Роук. Небольшой городок, на границе округа БТ-2 с населением едва достигающим десяти тысяч. Посёлок городского типа, кажется, так называют такие поселения. Хотя местные с долей возмущения будут тебе доказывать, что Роук именно Город, а не посёлок. Правильно, кому хочется ходить под глумливым прозвищем деревенщина, все хотят статус горожанина.

Находится Роук в двухстах километрах западнее административного центра Холмтау. Холмтау – это город где я живу, и здесь же закончится моя эпопея. Сейчас мне надо написать, что именно положило начало жутким событиям, пройти по цепочке и дойти до сегодняшнего дня. Максимально сжато и содержательно. Начало было там, в обед на террасе, окончание здесь, дома, лёжа на кровати. Я не писатель, да и изливать душу особо не хочется, мне важно донести истину. А если даже если немного приукрашу события, не вижу ничего страшного в этом.

Про дневники. Кажется, их пишут на протяжении долгого времени, по мере поступления событий, вписывая их. Дневником, пожалуй, тогда свою писанину я называть не буду, скорее уж сочинение «Как я провёл лето». Ха! Прочти эту историю моя учительница литературы, она бы наверняка поседела. Вспомнил. Она и так седая, хотя не старая. Наверно, кто-то из учеников уже успел поделиться своим незабываемым летом.

До обеда все двадцать столов на террасе в основном пустовали. Завсегдатаи из местных: работяги с лесопилки, пенсионеры кучковались у длинной барной стойки в компании Мартина, почти всё время заполняя разговорами и сплетнями. Батарея стаканов с пивом, разной степени отпитости, тарелки с сухарями, игральные карты покрывали стойку перед кучкой мужчин, которые периодически разражались хохотом. К двенадцати часам, когда на лесопилке раздавался пронзительный звонок, напоминающий Лёне перемену в школе, шевеление в кафе усиливалось. Звонок сигнализировал обеденный перерыв и почти сразу от причала на реке начинали подниматься рабочие. Стекались они и из других частей города, частично с восточных коровьих ферм комбината «СкотРоук», с парка вагончиков временного жилья для сезонных рабочих и заправочной станции «Нольск-нефть», что располагалась у самой реки Таймор, при выезде из города.

Кафе Шмидтов предлагало достаточное обширное обеденное меню на любой вкус и стоило это не дорого. Поэтому большинство рабочих предпочитало питаться у него. Жена Мартина, то ли Фрида, то ли Грета, Леонид так и не запомнил, исполняла обязанности главного повара и надо признать, готовила она превосходно. Выглядела ещё эффектней. Сто двадцать килограмм живого веса с грацией линкора. Её обширные бёдра, обтянутые белым фартуком, с неторопливым величием, двигались заданным маршрутом: плита, холодильник, барная стойка. Дочери Мартина, а их у четы Шмидтов было пятеро, работали официантками.

Лёня смотрел, как рабочие поднимаются на террасу, переговариваясь на ходу и скидывают фирменные куртки с логотипом «Роук-Инк», вешая их на спинки стульев. По причине удушающей жары, что воцарилась в Роуке недели две назад, некоторые из рабочих носили комбинезоны на голое тело, что лишало Леонида всякого аппетита. Торсы мужчин, загорелые, жилистые, волосатые, лоснящиеся потом, никак не способствовали поглощению еды, но открыто возмутится он не мог, боясь реакции хозяина. Раз Мартин позволяет в таком виде приходить к себе обедать, значит здесь это в порядке вещей. Тем более львиную долю выручки заведению приносили как раз работяги. Лёня понимал, что предъяви он претензию сейчас, завтра его просто могли не обслужить в Обедах, а днём в городе просто было негде убить время.

Лесорубы, грузчики занимали места, рассаживались по шатким пластиковым стульям, шумно галдели, смеялись в голос и по традиции громко требовали еды, хотя знали, что у Шмидта и его семейства к этому времени уже всё готово. Стандартный обед состоял из супа, салата, котлеты с гарниром и стаканом лимонада. Основным же источником дохода считалось пиво. Каждый из рабочих с завода выпивал за трапезой как минимум по две кружки, закусывая фирменными сосисками, и Леонид никак не мог понять, почему им разрешено употреблять алкоголь в обеденное время? Правило компании? Поблажки со стороны руководства? Или форменное разгильдяйство и недосмотр? Раза два-три за эти две недели, проведённые в Роуке, Лёня видел людей из руководящего состава лесопилки. Это были молодые люди в нежно зелёных рубашках с галстуками и с планшетами под мышкой. Они никогда не приходили обедать в Горячие обеды, видимо стараясь держать дистанцию с рабочими, зато их часто можно было видеть на местном рынке уплетающих шаурму с киоска.

Лёня вздохнул, откинулся на спинку стула и снова погрузился в чтение книги, которую в это утро прихватил с полки. Это был старый детективный роман Чейза. Как раз то, что поможет убить час времени. Солнце пекло. На столе перед парнем стоял большой стакан лимонада со льдом, вокруг звеня ложками, обедали люди, впереди было лето каникул, и Лёня подумал, что ему очень хорошо.

ВД

Вы замечали наверно, что всяким гадостям в жизни предшествует прекрасное и беззаботное время. Может, стоит иногда в такие моменты счастья и благоденствия остановиться, оглядеться и сказать самому себе «Друг, солнце светит, ты счастлив, никаких проблем, будь предельно осторожен, беда идёт». Тогда глядишь и последующее дерьмо проскользнёт мимо. То, что оно будет наверняка, не аксиома, но как практика показывает явление частое. А может просто на фоне безоблачного неба, любая тучка кажется грозовым предвестником апокалипсиса.

С таким началом истории, никто не ожидает подобного финала. Тут даже сравнение тяжело подобрать. Разительный, режущий сознание контраст. Всплывая из памяти, вся эта гнусь начинает причинять душевную боль. Невыносимую порой, зудящую вибрацию в голове. Эта та боль, от которой хочется избавиться быстрым, эффективным способом. Убийством. Застрелить эту суку да поскорей! Осталось дело за малым: найти, где она обитает, в какой норе прячется. В каком-нибудь астрале? В параллельном мире? В твоём собственном мозжечке? Вопрос на миллион. Ладно, предположим, найду я её, и даже удастся уничтожить мерзкую тварь, искоренить душевные муки путем жёсткого убийства, а дальше…? Будет это Дальше? Общеизвестно, что душа неразрывно связанна с телом до самой кончины. Получается смерть этой боли аналогична самоубийству? Суицид не иначе.