Мотаю головой в знак отрицания и возвращаюсь к телефону, выключая глупое приложение. Время: 12:11. Он сказал, что ему нужно на работу… на работу в два часа дня? Кем он работает?

— Ну, слава Богу, а то я уж подумал, что ты совсем глупая. Или отчаянная, — заключает он.

А я задумываюсь. Отчаянная? Да, именно поэтому все произошло. Алкоголь, ссора, упреки — сумма данных событий образует мою отчаянную глупость, корень из которой равен утреннему разочарованию. Таким способом не смогла доказать ничего и никому! Отец, если узнает (не должен, во всяком случае), отошлет меня обратно куда-нибудь за границу, к бабушке, например. Или наймет мне няньку, охранника, который будет ходить за мной по пятам.

— Все в порядке? — Он кладет руку мне на плечо, водит большим пальцем как дворником по стеклу машины. Пытается быть милым, но какой глупый вопрос: ничего не в порядке!

— Это уже второй вопрос, — парирую я. — Так что твоя очередь: правда или действие?

— Вик, ты заставила меня остаться. Сама можешь уйти в любой момент, — и убирает руку с плеча.

В его ветровке удобно. Так и не определилась с процентом моей уверенности в продолжении нашего общения. Но в мыслях крутится лишь одна цифра: 45 — именно на столько процентов я хочу остаться здесь. Снова глупая мысль. В висках вместе с грохотом от вчерашней бутылки виски и еще каких-то напитков пульсируют его слова: «Пока. Спасибо. Одноразовый».

— Кто ходит на работу в два часа дня? — пытаюсь перевести тему.

Я поднимаю взгляд на него: он поставил ногу на кровать и держит руки на голени, продолжая смотреть на меня.

— Никто не ходит, — улыбается Саша. — Может, чаю?

Соврал? Ну конечно, хотел побыстрее свалить от девочки на одну ночь. Я бы сама не прочь от себя свалить. На предложение о чае мотаю головой. Хоть в горле и сухо, но ничего не хочу. Кроме одного: хочу, чтобы это был сон. Нет, чтобы мы на самом деле не переспали, но познакомились. И зачем я вчера его поцеловала? Слишком была зла. Сестра все равно была права: я не способна на смелые поступки. А это не смелый поступок, это было слишком самонадеянно и рискованно. Кто знает, может, я заметила бы другого и подсела не к этому блондину, а к ужасному человеку. Хотя, кто сказал, что этот парень хороший? По виду ровесник. Очаровательный ровесник, но это лишь внешность.

Единственный достойный поступок: проявляет ко мне какое-никакое уважение (или мне кажется). Не гонит как скот, не материт. А я бы все равно никогда не выкинула бы сумочку. Там паспорт, карточка, ключи от моего дома. «Ты никогда не сможешь пойти против правил, всегда будешь думать, как бы поступить правильно, как бы остаться в глазах других пай-девочкой». Никогда.

Саша ухмыляется и выходит из комнаты. Оттуда слышу его голос:

— Сколько личностей в тебе помещается?

— Спасибо, что считаешь меня личностью, — язвительно кричу я.

А вот наплевать, что он думает. Уже неважно, что было вчера, что было, то было. Его обвинять нет смысла, да и я тоже сделала свой выбор: пойти против правил. Теперь нужно действовать дальше. Во-первых, надо забыть все, что было. Во-вторых, вернуться к себе, продолжить заниматься своим благотворительным проектом. Может, это поможет мне очистить карму, хотя бы снова отвлечься. В-третьих, притвориться для других, что ничего не было. Просто осталась ночевать у друга. А то, что мы видели друг друга в неглиже и не только, никому знать не нужно. Насколько уместно будет сказать ему об этом? Должна, надо подумать о себе.

Перевожу взгляд на гитару. Я не умею играть, училась только на клавишных. Но всегда хотела попробовать, как это: красиво перебирать струны. Просто подержать иногда в руках тоже сойдет. Поэтому беру ее к себе на кровать и сажусь с краю. Все, что знаю, так это то, что вроде бы нота ми находится на самой нижней струне. Но нижняя, это с какой стороны? Допустим, если играют правой рукой, а левой придавливают струны (истинный спец, только посмотрите какие познания). Еще вроде гитары нужно настраивать. Положусь на владельца: предположу, что уже настроена, не хватало сломать что-нибудь.

Провожу пальцем по всем струнам. Неожиданно громко. На таком ночью не поиграешь, если приспичит. Соседи сразу же застучат по трубам, если не по голове. Зажимаю нижнюю струну на грифе. Тут еще и деления на нем! Где именно зажимать? Плевать, зажму здесь, и, допустим, еще в одном месте. Снова провожу, и уже издается другой звук. Гениально! Но только очень больно пальцы.

— Сначала ключи из окна, теперь хочешь порвать струны. А дальше что? — В комнату Саша заходит с двумя чашками, ставит одну на стол, облокачивается на него и медленно пьет из второй.

— Ты просто завидуешь моему профессионализму, — пробегаюсь взглядом по парню и провожу по струнам, не глядя на них.

— Сегодня соседям жутко повезло.

Саша улыбается. Впервые за этот час или полчаса улыбаюсь ему и снова возвращаюсь к грифу. Придумываю на ходу новое расположение пальцев для нового аккорда. Волосы мешают, поэтому поправляю их назад. Держусь так, словно играю шедевральную мелодию, но сама чувствую, как уши сжимаются в комочек от неподходящих нот. Да и пальцам, кажется, стало еще больнее.