— Сомневаюсь.

Джонсон подошел к окну, внимательно осмотрел раму.

— И сигнализации, похоже, тоже нет. Кажется, эти находки не считают большой ценностью. Иначе вряд ли бы их оставили в провинциальном музее. Не удивлюсь, если он содержится на пожертвования местного исторического кружка. Вы не обратили внимания на часы работы, милорд?

— Кажется, с десяти до шести.

— Два часа до закрытия. Давайте-ка поищем себе укромное местечко.

— Вы предлагаете остаться здесь на ночь? — удивился Питер.

— А у вас есть план получше? Конечно, вы можете прямо сейчас пойти туда, где побольше народу и изобразить, к примеру, сердечный приступ. Или эпилептический припадок. Все сбегутся вам на помощь, поднимется шум, а я попробую открыть витрину. Но сигнализация может быть в витрине, и если она сработает…

— А если она сработает ночью?

— Тогда мы просто разобьем окно и убежим. Оно выходит на улицу, и это бельэтаж, не слишком высоко. Даже если сигнализация выведена куда-то на внешний пульт, мы все равно услышим шум, когда появится охрана или приедет полиция.

— Хорошо, — сдался Питер. — Тем более, я вряд ли смогу правдоподобно изобразить припадок. Смотрите, вот эти шторы, кажется, подходят. Судя по пыли, за ними никогда не убирают, так что вряд ли нас кто-то заметит.

За шторами обнаружилась просторная ниша, в которой они вполне поместились вдвоем и даже не в самом скрюченном состоянии. Поскольку посетители в этот зал почти не заходили, им удалось скоротать время за неспешной беседой ни о чем.

Наконец стрелки часов Питера переползли шесть вечера. Спустя некоторое время через зал кто-то медленно прошел — видимо, смотритель делал обход. Все стихло. Подождав для верности еще минут двадцать, Питер и Джонсон выбрались из-за штор, разминая затекшие от неудобной позы конечности. Джонсон внимательно огляделся в темноте — не светится ли где-нибудь датчик сигнализации или незамеченной камеры.

— Попробуйте открыть окно, милорд, — тихо сказал он. — Ни к чему терять время.

— Не открывается, — как ни старался Питер, окно не поддавалось. — Похоже, наглухо заделано.

— Скверно. Бесшумно нам его не разбить.

— Да вы сначала витрину откройте.

В отличие от окна витрина открылась подозрительно легко: достаточно было просто сдвинуть верхнее стекло.

— Черт! — буркнул Джонсон, хватая кольцо. — Надо смываться. Быстрее!

Еще днем они заметили в углу табурет, на котором, вероятно, отдыхал смотритель. Со звоном посыпалось разбитое стекло, но частый переплет устоял и лишь выгнулся наружу. Отбросив табурет, Питер забрался на низкий подоконник и со всей силы ударил ногой в перекрестье, выбивая планки. Из глубины музея донесся шум — кто-то шел по коридору.

— Быстрее!

Питер спрыгнул вниз и почувствовал резкую боль в ноге. Впрочем, это не слишком мешало бежать. В окнах музея загорелся свет, кто-то кричал, высунувшись в окно.

— Сюда! — услышал Питер, рука Джонсона ухватила его рукав и затащила за угол.

Они оказались в темных закоулках без единого фонаря, но Джонсон, похоже, видел в темноте, как кошка. Он бежал в самую глубь старинных кварталов и тащил за собой Питера, на которого вдруг навалилась странная слабость и дурнота.

— Что с вами, милорд? — обернулся к нему Джонсон. — Поднажмите! Надо уйти от музея подальше.

— Кажется, у меня с ногой что-то. Я ее не чувствую. И голова кружится.

— Только этого еще не хватало! Идите сюда! Сядьте!

Они забрались в закуток за выступом стены, и Питер без сил опустился прямо на холодные сырые камни.

— Вы же не курите, Джонсон? — вяло удивился он, увидев огонек зажигалки.

— Не курю. Но зажигалка у меня есть. Вот дьявол!

— Что там?

— Ничего хорошего, милорд. Потерпите немного.

Питер опустил глаза, и его замутило. Левая штанина джинсов от колена и ниже была пропитана кровью. Взявшись за края прорехи, Джонсон разорвал штанину донизу, а потом, оттянув край, подпалил зажигалкой шов.

— Матерь Божья! — сказал он, осмотрев рану. — Не хочу вас пугать, но вы поранили артерию. У вас есть носовой платок?

Пока Питер искал в карманах платок, Джонсон быстро снял куртку и джемпер, стащил майку и разорвал ее на полосы. Накинув куртку обратно, он разодрал штанину до самого верха, согнул ногу Питера и прижал колено к животу. Снова чиркнув зажигалкой, отдал ее Питеру:

— Держите в левой руке и светите мне. Зажигайте, зажигайте! Правой сильно нажмите вот здесь, — он прижал его пальцы к передней поверхности бедра выше колена. — Сильнее! Еще сильнее! Вот так, хорошо. Не отпускайте!

Осторожно разогнув ногу, Джонсон стянул бедро импровизированным жгутом из порванной майки и закрутил концы с помощью шариковой ручки. Закрепив жгут, он закрыл рану сложенным носовым платком и забинтовал остатками майки.

— Все. Теперь надо в больницу.

— Вы с ума сошли?! — возмутился Питер. — Какая еще больница?