Вхожу внутрь и запираю дверь. Быстро снимаю одежду, наклоняюсь и включаю джакузи. Прохожусь по ассортименту пены для ванн и, наконец, останавливаюсь на лавандовой. Наливаю немного в воду, и пузырьки и пар начинают подниматься вверх. Мммм. Я переступаю через бортик и медленно опускаюсь в чистую и горячую воду.

Каюсь, в этот момент, я стону. Громко.

Оно само, честно.

Не меньше десяти минут я просто отмокаю, наслаждаясь ощущением воды, окружающей меня. И когда, наконец, сажусь, то только потому, что знаю, что нужно позаботиться о волосах. Беру бутылку шампуня и щедро наливаю на ладонь. Я намыливаю волосы дважды, а затем наношу немного кондиционера и откидываюсь назад, чтобы дать ему впитаться. Я наслаждаюсь водой, когда потираю ногой об ногу, и тут же чувствую легкий сердечный приступ.

Охренеть, какие у меня волосатые ноги.

Я сажусь, быстро оглядываясь в поисках бритвы. Боже, я, конечно, не уделяла достаточно времени заботам о себе. На корабле Хендрикса это не было у меня в приоритете, поскольку вечно была занята остальными. Я нахожу станок, отбрасываю пластиковую упаковку, а потом поднимаю из воды ногу и брею, пока она не становится гладкой, как шелк. Затем я повторяю это со второй. Я уделяю внимание и подмышкам, и всем остальным забытым волоскам, которые решили появиться на теле с тех пор, как я последний раз их уничтожала.

Закончив, выхожу из ванны и натягиваю халат, висящий на двери, а потом беру щетку и начинаю приводящий в отчаяние процесс распутывания волос. Я пробыла в этом дебильном заключении несколько дней, и за это время мои волосы решили зажить собственной жизнью и сбились в гнездо. Гнездо из спутавшихся прядей волос и такого количества узелков, что рука устала уже после первой попытки.

Когда я, наконец, все распутала, волосы рассыпаются по спине и, хотя пряди все еще влажные, выглядят достаточно хорошо. Я оглядываю себя в зеркало. Мой нос… он, блин… большой. Несколько побитый и припухший, и вдобавок с распухшей красной губой я, на самом деле, выгляжу не очень хорошо, но благодарна хотя бы за то, что он не сломан. Несколько раз пощипываю щеки, пытаясь добиться немного краски на бледной коже. Мне досталась кожа, которая обгорает от одной мысли о солнце.

– Выходи!

Я слышу стук в дверь ванной и сердитый голос Димитрия.

Он напугал бы большинство людей, но чтобы проделать это со мной нужно намного больше, чем сердитый мужчина. Я вообще-то не верю, что он причинит мне боль. Не могу объяснить, откуда я это знаю, просто… знаю. Я открываю дверь и вижу, что он стоит в черных джинсах и серой футболке в обтяжку. Он вздрагивает, обратив на меня внимание, уверена, что это потому, что я больше не выгляжу так, будто меня подобрали на улице.

– Бл*, - бормочет он.

– И тебе тоже доброе утро, солнышко, - я сладко улыбаюсь, проходя мимо него.
– Как приятно тебя видеть с самого утра.

Я почти уверена, что слышу, как он бормочет что-то о моих волосах, но не могу разобрать: хвалит он их или нет. Этого достаточно, чтобы я пробежалась руками, убеждаясь, что не пропустила ни одного колтуна. Я сажусь на кровать и пристально смотрю на него, пока он приподнимает миску с фруктами, которую, очевидно, принес, и вручает мне. Я принимаю ее с благодарностью.

– Нам нужно поговорить, - говорит он.

Я поднимаю брови.

– О том, что ты хочешь, или я?

Он смотрит на меня.

– Не умничай.

Я игнорирую его, подбрасывая виноградинку и ловя ее ртом. Она пролетает мимо и падает на пол позади меня. Я смущенно улыбаюсь Димитрию и беру другую виноградину для новой попытки, но она кончает там же на полу.

– Где Хендрикс становится в док?
– спрашивает он.

Я пожимаю плечами, беря кусочек ананаса и кладя его в рот.

– Не знаю. А ты как думаешь?

Вы когда-нибудь слышали, как скрипят зубы? Я прячу улыбку.

– Почему ты думаешь, что можешь острить, и я ничего с этим не буду делать?

Я поднимаю на него взгляд.

– А ты собираешься что-то делать?

– Вполне могу.

– Понятно.

Его лицо каменеет, и все тело напрягается.

– Какую технику используют на корабле Хендрикса?

Я снова пожимаю плечами.

– Я же просто шлюха, помнишь?

Он хлопает рукой по столу рядом с собой.

– Просто, черт возьми, ответь на мой вопрос.

– Скажи: «пожалуйста», - говорю я, подбрасывая ягодку.

– Черт, - рычит он, наклонившись ближе.
– Просто. Ответь. Мне.

Я кладу следующую виноградинку в рот и раскусываю ее. К моему ужасу, она лопается, брызгая струйкой сока прямо Димитрию в глаз. Он отпрянул назад, вытирая сок. Я ничего не могу поделать. Не хочу смеяться, но это один из тех моментов, когда смех не удержать. Прижимаю руку ко рту и душу хохот.

– Иисус, - ревет он.
– Ты уже достала!