— Мы — это родственники, или мы — это знакомые… возможно, мы — это адвокаты. Или мы — это московские гангстеры? Извините, пожалуйста, но ваш антураж в одежде на это прямо указывает. Кстати, присаживайтесь, — указал следователь на стул, — а то как-то неудобно: хозяин сидит, а «гость», хоть и не званый, стоит.

«Мелкий» сел на указанный стул.

— Спасибо, что предложили присесть, а не сесть, — выдавил улыбку он, — сесть мы всегда успеем.

— Это точно, — откровенно усмехнулся Паромов.

— Я работаю в Москве в сфере нефтяного бизнеса, — между тем продолжил «мелкий», сделав вид, что не услышал шпильки следователя, — и являюсь двоюродным братом арестованного вами Биндилиани…

— Пока понятно, — перебил его Паромов, не выпуская инициативу ведения беседы из своих рук. — Хотя по моим сведениям в Москве нефтяных скважин не имеется. Впрочем, это к делу не относится. Лучше предъявите ваш паспорт, чтобы я знал, с кем имею честь беседовать.

«Мелкий» вынул из внутреннего кармана шикарного пальто паспорт и передал Паромову. Тот стал его листать, делая записи на листке бумаги.

— Отлично, Зураб Отарович, — возвращая паспорт «мелкому», которого мы так и оставив под этим прозви-щем, чтобы не вносить лишней сумятицы в повествование, произнес следователь. — Вот мы и познакомились. Продолжайте, пожалуйста, дальше.

— Так вот, — продолжил Зураб, положив паспорт на место, — мне тут на днях сообщили, что Мираби невинно в СИЗО вашем сидит. Я взял нескольких адвокатов и родственников и приехал к вам в Курск, чтобы утрясти дело.

— Не понял, — сделал удивленное выражение лица Паромов.

— Что не поняли?

— Не понял, как вы будете утрясать дело? — Сузил до тонких щелочек-бойниц свои черные глаза Паромов. — Дело-то в моем производстве находится, а не в вашем. Так при чем тут вы, привезенные вами адвокаты и родственники?.. Кстати, мне от тех родственников, которые в Курске проживают, забот хватает. Московские же родственники, честное слово, это уже слишком… настоящий перебор.

— Может, какое-нибудь решение, удовлетворяющее обе стороны, найдем, — не смутился «мелкий», но говорил он уже без прежнего напора и нахрапа. Обыкновенным человеческим языком. По-видимому, Паромов, с него уже столичную спесь сбил.

— Я уже его тестю, уважаемому Карлу Иосифовичу, говорил, — с видимой неохотой отозвался Паромов, — что тут нужно всего два условия выполнить. Первое — ущерб потерпевшим возместить и второе — Зифриду сдаться… Тогда о чем-то и речь можно будет вести.

— Ущерб мы согласны возместить, если, конечно, убедимся в виновности Мираби и Шаматавы. А то у нес имеются данные, что они оба тут не при чем, а всю операцию провернул хромой Квирая.

— Вы очень информированы, — усмехнулся Паромов. — Может, заодно скажете, кто самого Квирая замочил? Что-то мне подсказывает, что некоторые москвичи к его смерти и досрочному отправлению к праотцам руку приложили…

— А разве он мертв? — Не смутился, возможно, немного удивился «мелкий».

— Погиб в перестрелке при бандитских разборках, — сказал Паромов, не видя оснований скрывать эту подробность гибели Квирая от собеседника. — По крайней мере, так компетентные органы Грузии нас известили. Или у вас, Зураб Отарович, иные сведения?

— Собаке — собачья смерть, — ушел от прямого ответа «мелкий». — Если факт участия Мираби и Зифрида в деле хоть малейшее подтверждение найдет, то мы ущерб погасим. Но хотелось бы иметь гарантии, что Мираби будет выпущен на свободу.

— Таких гарантий сам Господь Бог вам не даст. Так что можете обмозговать все на досуге. Я вас больше не задерживаю. Впрочем, небольшой совет перед тем, как расстанемся: я не люблю наездов, от кого бы они не исходили. Это в Москве вы, Зураб Отарович, и все ваши адвокаты, возможно, крутые ребята. Но в Курске… не котируетесь! Если еще раз позволите ввалиться в мой кабинет той же кодлой, то обещаю, что познакомитесь с КАЗ и ИВС. А если при этом возмущаться еще вздумаете, то и с «демократизаторами» или проще — резиновыми палками. Верите?

— Кое о чем уже наслышан. Крутенько вы с нашей диаспорой тут обошлись! Очень круто. Так и надорваться недолго…

— Это что? Угроза?

— Констатация факта.

— Тогда до свидания или прощайте — это как вам будет угодно. А со своими печалями мы как-нибудь сами разберемся.

Когда «мелкий», подметая полами пальто пыль с дано немытого пола, скрылся за дверью, Карих, до этой минуты молча наблюдавший за развитием событий, выдохнул:

— Банда! Только автоматов в руках не хватает…