О других письмах он не знал. Один раз спросил, но не настаивал, не получив ответа. Затем начался сезон; Кент сосредоточился на футболе, а она – на своем отце. По словам Колина, письма приходили регулярно. В основном отец извинялся перед Рейчел, говорил, что не хочет снова подвести ее и что им, возможно, не стоит поддерживать связь. Речь шла о чувстве вины и почти обо всем, что Кент объяснял девушке в начале лета.

А также о скором освобождении.

В сентябре письма стали приходить чаще, и в них появились подробности. Джейсон Бонд писал, что он вернулся в Чамберс – достаточно близко, чтобы дразнить дочь, которая хотела с ним встретиться. Тем не менее он не хотел, чтобы его торопили. Джейсон убеждал ее, что лучше поддерживать одностороннюю связь, не советовал рассказывать обо всем матери, потому что он не знает, как наладить с ней отношения и нужно ли это делать.

Удачный ход, поскольку отношения Рейчел Бонд с матерью никак нельзя было назвать близкими. Пенни Гути была алкоголичкой и боролась с депрессией, а еще больше сил у нее уходило на то, чтобы не остаться без работы. Для отца Рейчел у нее не находилось ни одного доброго слова. Мать была последним человеком, к которому Рейчел обратилась бы за советом.

Поэтому она доверилась своему бойфренду, Колину. И он придумал. Если Рейчел хочет отвечать на письма отца, ей нужно узнать его адрес. «Знаешь тренера Остина? У него есть брат-детектив».

В баре «Хаслем» был единственный телевизор, в углу над стойкой – древняя массивная штуковина, странно смотревшаяся в эпоху плоских экранов. Но никто не жаловался, потому что люди приходили сюда смотреть не телевизор, а танцы на сцене и вокруг стального шеста.

Как бы то ни было, Адам Остин минут десять смотрел телевизор. В 11.20 он попросил бармена переключиться на кливлендский филиал канала Эй-би-си.

– Звук? – спросил Дейви.

– Нет.

Это был спортивный раздел местных новостей, и Адам хотел лишь увидеть результаты игр, появлявшиеся в нижней части экрана, – чтобы знать возможного соперника для команды его брата. Вероятно, единственным клубом, который представлял реальную опасность, был Сент-Энтони, который неизменно побеждал подопечных Кента. Разумеется, они выиграли. С преимуществом в сорок очков. Уверенная победа. А вот победа команды из Чамберса могла вызвать только вздох облегчения.

– По самому краю, Франшиза, – задумчиво пробормотал Адам, использовав прозвище, которым лишь один человек в мире называл своего младшего брата. – По самому краю.

Вероятно, всю последнюю неделю Кент читал им проповеди вместо того, чтобы ставить удар. Таков был его метод. Но они сделали свое дело, доведя счет побед и поражений до 11:0, и титул чемпионов штата из мечты превратился в реальность. Посмотрим, что будет делать брат. Возможно, придется отказаться от некоторых псалмов в пользу уроков от Ломбарди, а учение Павла будет ассоциироваться только с одним человеком – Полом Брауном.

За спиной у Адама на сцене танцевали три девушки, а два десятка мужланов совали им купюры. Время от времени кто-то из тех, кто только что продал подержанный водный мотоцикл или какое-нибудь другое барахло, на волне эйфории от своей удачи расставался с двадцаткой, но по большей части девушки танцевали за гроши, в буквальном смысле. Адам не поворачивался к ним. Он ждал появления Джерри Норриса, который в четверг не удостоил своим присутствием заседание суда. Джерри еще не было, и это означало одно из двух: либо он отключился и не в состоянии дойти до бара со стриптизом, либо кто-то из приятелей предупредил его о присутствии Адама.

В полночь он собирался уйти, но Дейви налил ему порцию «Джим Бим» за счет заведения, а отказываться от бесплатного виски – это кощунство. Выпив, Адам почувствовал, что усталость немного отступила; из компьютерного самозванца, выдававшего себя за музыкальный автомат, гремела песня группы «Драйв-бай тракерс», и Адам подумал, что может позволить себе последнюю кружку пива.

Он успел выпить три последние кружки, прежде чем зазвонил телефон. Адам ничуть не удивился: ему часто звонили среди ночи. Было уже поздно, и он устал, но когда речь идет о деньгах, ни поздний час, ни усталость не имеют значения. В его бизнесе деньги редко звонят в другое время. Когда выяснилось, что это Стэн Солтер, Адам удивился, но не слишком сильно. Ему довольно часто приходилось иметь дело с полицией.

– Кто из моих любимчиков на этот раз? – спросил он.

– Тут другой случай, – сказал Солтер. – Нам нужно с вами поговорить, Адам. Лично. Вы в состоянии сесть за руль или кого-то за вами прислать?

– Что, черт возьми, случилось?

– Убийство, – ответил Солтер. – Когда я говорю, что нам нужно поговорить, это значит «немедленно».

Подопечные Адама не в первый раз кого-то убивали – на самом деле в третий, – и ничего приятного в этом не было.

– Кто это сделал? – спросил он.

– Адам, это другое. Нам нужно расспросить вас о жертве. Мне сообщили, что вы недавно с ней разговаривали.

– Имя.

– Я же сказал, что нам нужно поговорить лично.

– Обязательно. Но я хочу услышать имя, черт возьми.

– Рейчел Бонд, – сказал Солтер после небольшой паузы.

– Я ее не знаю.

Он не мог забыть человека с фамилией Бонд, которого освобождал под залог. Это дерьмо намертво отпечатывается в памяти.

– У нас другие сведения.

«Рейчел, – подумал он. – Рейчел. Может, та женщина, вся в синяках, которая просила вытащить из-за решетки мужа?»