Слова полились из меня поначалу неохотно, но Костя и Соня так внимательно и участливо слушали, да спрашивали в нужных местах, што и сам не заметил, как разговорился. А потом и разревелся.

— … ви-идел! — Ревел я, уткнувшись Соне в живот, — Всё-всё видел! Глаза закрыть боялся… ик!

Казалось всё, што если закрою, то вот они, рядышком уже подкрались!

Соня молча гладила меня по голове, прижимая к себе. И вот ей-ей! Будто никогда не бывшую старшую сестру нашёл. Не стыдно плакаться-то родной крови!

… — и раз! По горлу! И на других девок!

— На вот, выпей! — В руку мне ткнулась холодная кружка, пахнущая пустырником и прочими травами таково рода. Ухватил её за ручку не с первого разу, да и выпил, лязгая зубами о пощерблённый фарфор, понемножку успокаиваясь.

Выговорившись и выревевшись, я так и уснул — головой на коленях Сони.

— Схожу, — Коста с силой стал прочищать трубку, не повышая голос, чтобы не разбудить уснувшего мальчика, на щеках у которого всё ещё виднелись дорожки от слёз, — посмотрю.

— Мальчик не врёт и не придумывает, — Вздохнула супруга, потихонечку поглаживая Егора по голове.

— Знаю, — Коста поднял на жену выразительные глаза, — только кажется мне, што мимо этой истории я никак не пройду.

Жена улыбнулась немножечко грустно.

— Не пройдёшь, — Согласилась она с горделивой печалью, — Не сможешь. Только вот я думаю, што в этот раз нужно не пройти мимо неё в хорошей компании.

— Сергей Жуков, — Коста прикрыл глаза, в которых плеснуло болью.

— Дочь… — Негромко отозвалась София.

— Беня Канцельсон.

— Внучка.

Недолгое молчание Софья мягко, но решительно сказала:

— И я… сестра.

Коста только вздохнул прерывисто, но решительно кивнул.

— Да. И ты.

Несмотря на подробный рассказ и наличие рисунка-схемы, вход Коста нашёл не без труда, затратив на поиски мало не полчаса. Держа наготове пистолет, он протиснулся в пещеру и замер. Дымом не пахнет, голосов не слышно…

Закрепив фонарь на палке, Коста зажёг его и ужом скользнул за землю, подняв источник света на высоту человеческого роста. Один отнорок, второй… чисто.

С фонарём в руке Коста исследовал катакомбы, примечая малейшие детали.

— Всё сходится, — Пробормотал он, — даже факелы в первой пещере как дрова лежат, прямо-таки поленница. А это… никак кровь? Да, очень похоже. Намели сверху песок, пока не впиталась, да размели затем, вот и все предосторожности.

Покинув тайное убежище контрабандистов с нескрываемым облегчением, грек отошёл подальше и закурил трубку, глядя на накатывающиеся волны. Он не сомневался, что Беня и Сергей согласятся. Много таких, кто взялся бы…

… мало тех, кто удержит язык за зубами и не наворотит делов в… так сказать, процессе.

Проснулся я от негромких мужских голосов и густово табачного дыма, заполнившего кухню и лениво выползавшего из настежь открытых окон и дверей.

— Всё нормально? — Склонилось надо мной красивое лицо Сони, и тёплая рука взъерошила волосы, — Вот и славно.

Протирая глаза, с лёгкой опаской гляжу на незнакомых мужчин и перевожу взгляд на Косту.

— Внучка, — Трубкой указывает он на старого, но явно крепкого еврея, по виду из биндюжников.

Такой себе мужчина себе на уме, с каменным лицом и плечами пошире иного шкафа. Етого дяденьку легко представить в оной из историй Ветхого Завета, особенно где про сражения и завоевания. Серьёзный.

— Дочь, — Трубка указывает на русского работягу лет сорока, в косоворотке под горло.

Среднево роста, но жилистый и весь такой себе, што будто из калёной стали. Да не только телесно, но и душевно. Даже глаза как оружейная сталь, и смотрит, ну будто дула винтовочные. Не на меня, а так, вообще.

— Сестра, — Негромко говорит Соня, присаживаясь напротив, и глаза её полыхнули ярче солнца.

— Рассказывай ещё раз, — Мягко говорит Коста, — понимаю, што тяжело, но…

Кивнув резко, я начинаю рассказ наново. Несколько раз меня переспрашивают, в основном интересуясь внешностью работорговцев, какими-то особенностями поведения, голоса.

Чувствуется, што и тени сомнений нет, просто через рассказ рисуют себе точную картину.

Слёзы не срываются, но рассказывать тяжело, и Соня то и дело подпихивает мне в руку кружку с водой. Горло сводит. Не потому, што рассказывать устал, а так, само.