Меня вдруг выгнуло, вены на шее вздулись, горячие, словно по ним потёк огонь.

Убить! Задушить гада его же раздвоенным языком - запихать ему его в трахею! Вот что теперь!

Сущность внутри отозвалась скрежетом, низким рыком и какими-то щелчками. Я впился пальцами в обугленное дерево комода, глянул в разбитое паутиной трещин зеркало, приблизив к нему лицо.

Кто ты?.. Что ты такое, твою мать?!

В ответ тишина. Я видел темноту внутри себя и мерцающие в ней угольки глаз. Ощущал, что могу как бы… войти, заглянуть под этот покров. Но из страха оставался на пороге.

Что бы это ни было, в его появлении виновата Сабэль. А ведь она предупреждала, что если она войдёт, то моя жизнь никогда не будет прежней.

— Как вы нас нашли?..
– неожиданно прозвучал голос сбоку: надломленный, почти загробный.

Высокий бледный мужик в дверях весь был перемазан сажей. Я даже не сразу признал в нём соседа сверху, отца той приветливой дылды Саши, что встретилась нам с Сабэль впотьмах парадной. Наверное, тушить помогал…

— Как вы нашли нас?!
– внезапно руки его стали неправдоподобно длинными, он схватил меня за отвороты пальто и тряхнул так, что чуть голова не оторвалась.
– Никто не мог найти нас! Я предусмотрел всё!.. Я видел все варианты сотни раз! Отвечай!..

Я раскрыл рот, но тут же схлопотал размашистый в скулу. Сосед, какой-то длинный весь и вытянутый, чернее чёрта надвинулся на меня, не ослабляя хватки. Глаза его остекленели, уставившись поверх меня, он замахнулся ещё раз, но не ударил.

Не ударил и я, готовый драться до последнего. Сосед опустил руки, которые и в самом деле оказались почти до полу и теперь медленно уменьшались до нормальных размеров. Его стеклянный взгляд схлынул, он отшагнул, покачнулся и сел под треснувшее, вычерненное копотью зеркало.

— Тебе ж ничего не сказали… - просипел он.
– Ты ж не принадлежишь никакому роду, да?.. Или ты… Постой-постой… Ты просто случайность. Слепой жестокий случай! Подо мной всё это время жил прирождённый! Вот почему я не увидел…

— Я… я не понимаю…

— Он не понимает!..
– надрывно рассмеялся мужик и сглотнул ком.
– Конечно, ты не понимаешь! С хера ль тебе что-то понимать! Ты ж пуля теперь! Снаряд! Но я скажу тебе, чтоб ты понимал… Скажу! Эта сучка заразила тебя премерзкой сущностью - нхакалом! Как египетским триппером наградила! Ты же мстить хотел, дурак? Вот и будешь… мстить! Кто у тебя в отмеченных? Кого ты так ненавидишь, что впустил в себя это?..

Он всё смеялся - болезненно, ломая руки. Чёрное лицо омывали слёзы, и казалось, его волосы белели прямо на глазах. При взгляде на него я ощутил нечто, что не смог сходу охарактеризовать. Будто бы смутное чувство вины, но за что - неясно.

— Она ж не виновата была ни в чём! Это всё я! Я!..
– он посмотрел на меня с такой ненавистью, что стало холодно.
– Не виновата! Я столько прятал её, столько укрывал… Она ни для кого не была опасна… Она ж на скрипке…

До меня доходило. Вот почему сверху тоже капала чёрная вода. Вот почему он весь перемазан сажей. Пожар по старым деревянным перекрытиям перекинулся и на их квартиру! О ней говорили полицейские: в пожаре погибла девушка, но это была не Сабэль, а Саша!

Я поднялся. Мне нечего было сказать ему. Но я всё же выдавил.

— Мне жаль…

— Мне тоже, - ледяным голосом произнёс он и резко встал.

Удар я даже не заметил. Кожу на лице как хлыстом рассекло, я инстинктивно закрылся, отшагнул, но тут же получил в плечо - вместо рук у него были самые настоящие бичи! Он наступал, постоянно разрезая ими провонявший гарью воздух квартиры, и бил, бил, бил меня хлёсткими ударами, от которых на раз лопалась кожа.

Тварь внутри зарычала, и я решил, вот оно - спасение. Попытался ударить в ответ, но не тут-то было! Сила удара была самой обычной. Тогда я стал уворачиваться от рук-бичей долговязого, который выглядел сейчас каким-то мутантом из фильма ужасов, но ничего не выходило. Я тупо пятился, крича от боли, а по полу стелился кровавый след.

Прямо под окном кухни был бетонный козырёк, а значит - лететь уже не три этажа. Ничего не видя, я развернулся и сиганул, выбив хилую старенькую раму. Но сгруппироваться не успел - что-то громко хрустнуло в спине и на мгновение я лицом к лицу столкнулся с той темнотой, в которую боялся заглядывать минуту назад.

Собакоголовое существо с горящими червоточинами глаз ощерилось и харкающе рассмеялось, стуча несколькими хвостами по выщербленному камню.

Очнулся я на бегу. Я весь превратился в бег.

Ноги несли меня сквозь серые каменные “колодцы” дворов, я то и дело наскакивал на машины, сшибал прохожих или падал сам. Красной прерывистой змейкой путь мой отмечала кровь. Мерещилось, что щупальцерукий доходяга бежит всего двумя дворами ниже, следуя точно по ней, и мне не уйти от праведного отцовского гнева.

Силы покинули меня на набережной Мойки. Я перегнулся через перила, хрипя и свистя, точно у меня было пробито лёгкое. Кровь с рассечённой щеки рисовала на льду внизу гроздья рябины, а чужое чёрное пальто теперь всё было исполосовано. Я не знал, что делать. Не знал, что думать. Я вообще больше ничего не знал.