Вспомнил я Жеку, вспомнил Колю-афганца, вспомнил Кузьмича, его: «Сынок, глядишь, когда-нибудь ты меня на халяву на такси подвезёшь» – и устроился в таксофирму «Темп».

Кузьмича пока не встретил, но одного из той жизни подвозил. Тесен мир, как мешок с сахаром. Идёт вызов в Амурский посёлок. Садится средней степени выпивший мужик лет шестидесяти пяти:

– До вокзала.

И начал:

– Да я сам пятнадцать лет в такси отработал в Казани.

Я возьми и спроси:

– Таксопарк в Соцгороде?

– Откуда ты знаешь?

– Я, – говорю, – ходил к вам машины мыть.

В 1974 году, когда я ходил в их таксопарк, он работал там бригадиром. У меня как получилось. В институте женился, дочь родилась, закончилась вольница, когда сам себе барин: поел хорошо, нет денег – можно сесть на нищенский паёк до стипендии. Семья требует финансовой сосредоточенности. Пошёл ночным заправщиком в аэропорт. Работа не пыльная. На заправщике перемещаешься от одного воздушного судна к другому. Подъехали, бросаешь колодки под колёса машины, на крыло лезешь или снизу штуцер подсоединяешь, как пожарный шланг, и даёшь пол-оборота. Второй вариант, когда с земли шланг стыкуешь, требовал повышенного внимания: не докрутил – получи порцию керосина. А он ядовитый, не зря к вредникам относились, кто с ним профессионально работал. Нам, конечно, не доплачивали за это, вообще, скромные деньги там зарабатывал. Как-то под утро еду из аэропорта на такси, разговорился с водителем за жизнь, как раз в ту ночь керосином обдало, в глаз попало, таксист и посоветовал:

– Брось ты эту вонючую ерунду, иди к нам в парк машины мыть, никакого яда.

Почему не попробовать. Пошёл. В таксопарке имелись штатные мойщики. Те редко опускались до профессиональных функций. Западло тряпку в руки брать, когда можно с картишками ночь скоротать. Но доход шёл. В кирпичной стене бокса было выбито несколько кирпичей, в нишу ставились две-три бутылки водки, картонкой схрон закрывался. Прибегает страждущий выпить, местный таксопарковский или с улицы (ночью в семидесятые годы где было взять? Рестораны и те в двадцать три ноль-ноль закрывались) – даёт деньги. Ему укажут рукой:

– А возьми за картонкой.

Полная конспирация. Водку за двойную цену продавали. И не один ящик горячительного продукта за ночь уходил. Вот и навар. Зачем ему тряпкой елозить? А машины мыли пришлые. Такса была: пятьдесят копеек без мотора, рубль – с мотором. Если учесть, что стипендия у меня сорок пять рублей, не так плохо за ночь червонец-полтора заработать.

Прихожу первый раз в таксопарк, что в Соцгороде. Соцгород – авиационное сердце Казани: 22-й аваиазавод, 16-й авиамоторостроительный и 7-й вертолётный тоже рядом с Соцгородом. Это всё информационная лирика из моего авиационного прошлого, я ведь Казанский авиационный институт окончил. А в тот вечер был сосредоточен на земных проблемах. Шланг в одной руке, ведро в другой. Ночной бригадир увидел:

– Мыть?

– Да, но студент, ни разу…

– Срочно вставай, – перебил мой лепет…

Попал я в авральный день. Одни мойщики не пришли, другие пьяные, вереница грязных машин, а им в ночную смену уходить. И нас на мойке всего-навсего я да ещё один парнишка. Для скорости вдвоём машину обрабатывали. Каждый по своему борту. Темп дикий. Напарнику не впервой, футболку шиворот-навыворот надел и хоть бы что, а мне швы тело дико натёрли… Скорость бешеная – машину вымоешь, и нет времени деньги, что заработал, в карман положить: следующее такси подходит, и за ним вереница. Швырнёшь деньги в угол… Вдруг бригадир приходит, морда разбитая, пьяный в стельку и закурить просит. А я отмахнулся от него:

– Видишь, некогда.

Он в бутылку полез:

– Ах ты, скотина неблагодарная, я тебя поставил!

На этом всплеске эмоций силы у него иссякли, ноги поехали и он со всего маху физиономией своей блинообразной бьётся о багажник «Волги»… Кровища… Я растерялся… Думаю: всё – конец карьере мойщика, сейчас попрут… Но приходит более старший начальник.

– Связать дурака и спрятать! – приказал. – Не можешь пить, не мучай печень!

Такая проза. Четырнадцать рублей в тот день огрёб. После чего два-три раза в неделю стал ходить в таксопарк, пока на преддипломную практику в Омск не уехал. Похоже, того самого придурковатого бригадира подвозил в Омске до вокзала. Тоже курглолицый. Забыл про Кузьмича его спросить.

И в Омске, как рождался ребёнок, жена шла в декретный, мы садились на финансовую мель, я шёл мыть машины. Вторая дочь девятого июня родилась, а я загодя – первого – двинул в таксопарк. И пока жена не вышла на работу – мыл. С рождением сына картина повторилась: достал с антресолей шланг…

В Казани было цивилизованно: ночной бригадир собирал с пришлых мойщиков по рублю и уносил механику. В Омске в пятом автопарке не собирали, но как-то кинулся, нет шланга. Подхожу к технику:

– Не видел?

– Чёрный, красной изолентой посредине обмотанный?

– Да.

– Дай рубль, скажу.

Такие приколы. Случались приятные моменты. Коврик в машине поднимаешь, а там пять рублей лежит, или хотя бы двадцать копеек. Такие вещи встречались сплошь и рядом. Мелочь в машине у пассажиров нередко из карманов высыпалась…

Атмосфера, конечно, в таксопарке не из приятных. Как-то приходит техник, а тут на два штатных мойщика шестеро чужих. В Омске, в отличие от Казани, штатные мойщики тоже мыли. Техник пьяный, хватает моё ведро и через весь зал кидает: