Смутившись, Иори отложил инструмент.

– Конечно.

Сбросив на пороге домашние тапочки, Хаябуси ступил на татами. Аккуратно задвинул дверь и уселся на пол посреди комнаты.

– Поздравляю с победой. Ты прекрасно сражался. Впрочем, слышанное мной сейчас было ещё прекрасней. У тебя действительно есть шансы стать музыкантом, не имеющим себе равных.

Иори не верил своим ушам. Отец… с уважением отозвался о его способностях? Скрывая неловкость, он опустился перед ним на колени.

– Разумеется, если ты понимаешь, что выиграл только первую схватку. Далеко не самую трудную.

Глядя, как напряжённо вскинулся его сын, сэнсей спокойно продолжил:

– Здесь ты знал правила игры – и не сомневался в их честности. Там все будет иначе. Тебе предстоит сдать экзамены, к которым ты не готовился. Превзойти выпускников всяческих элитных школ, которых зачисляют почти автоматически. А сделав это, ты окажешься среди них случайным выскочкой из деревни, грубоватым, не искушённым в столичной жизни. Над тобой будут смеяться, может, даже издеваться, и твой несомненный талант лишь распалит их зависть. Тебе придётся выстоять. – Хаябуси помолчал. – Думаю, ты сумеешь, но твоё одиночество меньше не станет. У тебя и твоих токийских ровесников слишком разные интересы. И у них не было случая выяснить, какого цвета глаза у смерти.

– Ты пытаешься напугать меня? – слабо усмехнулся юноша.

– Предостеречь. Запомни: не верь никому, не надейся ни на кого и не ищи ничьей дружбы. Рассчитывай на себя. Кстати, береги свой саксофон. Мацуда-сэнсей не говорил тебе о его реальной стоимости?

– Нет…

– Под миллион иен. Серинова-сан сделала тебе более чем роскошный подарок. Далее: мечи оставь дома. Поступишь – привезёшь себе пару боккенов для тренировки. Поменьше рассказывай о себе и постарайся не ввязываться в истории.

– Я… не подставлю школу, отец.

– Себя тоже не подставляй. – Хаябуси вынул новенький, пахнущий кожей бумажник и протянул ему. – Здесь билеты до Токио, кредитка, немного мелочи и визитки. Бери. Документы и вещи соберёшь сам.

– До сих пор не верится, что ты меня отпускаешь, – признался Иори.

Сумрачная усмешка.

– А ты решил, что я предпочту сломать тебе жизнь?

Юноша воззрился на отца с бесконечным изумлением:

– Значит… ты не против моей учёбы?!

– Она тебе необходима. Ты прирождённый музыкант.

– Тогда… зачем ты заставил меня… сойтись с Нисимурой-саном? Я покалечил его…

– Причём с лёгкостью, – едко поддел Хаябуси. – Ну, сам ответишь на свой вопрос или объяснить?

Иори потёр виски, пытаясь привести мысли в порядок.

– Объясни, – сдался он.

– Это был единственный способ отучить тебя проигрывать. Я давно заметил: когда ты встаёшь перед строем или имеешь дело с кем-нибудь незнакомым, то дерёшься намного искусней, чем в рядовом тренировочном поединке. На мой взгляд, ты способен биться на равных почти с любым из младших учеников. Но почему-то cмирился с местом слабейшего. Я рад, что ты сам бросил мне вызов – и победил достойно. Надеюсь, на этом с твоим комплексом неполноценности покончено.

Легко поднявшись, сэнсей прошёл к столу и перевернул лежавший там лист бумаги. Вгляделся в свободные, точные линии начертанной на нём каллиграфии. Два иероглифа. Сэйси. Жизнь и смерть.

– Хорошая работа. Хотя тебе не мешало бы взвешенней относиться к ним, – заметил он. – По большому счёту, человек должен следовать зову сердца. Непростительно ради денег или карьеры тратить время на то, что тебе абсолютно не нужно. Но для начала надо убедиться в правильности выбора. Ты не колеблясь оплатил свою мечту кровью… следовательно, она того стоит. Старайся и в будущем не опускать планку. Не разменяй Путь на мелочи.

– Да, отец. Но… как же Нисимура-сан?

– Насколько я помню, ты сам пожелал сражаться без ограничений.

Понурившись, Иори рассматривал пол.

– Я… не понимал, о чем прошу. Не думал, что получится…

– Ты хотел умереть в случае поражения, – усмехнулся сэнсей. – В бою, от чужой руки, чтобы спасти Серинову-сан от моего самодурства… Вот только Нисимура-сан не убил бы тебя.

– Ты запретил ему?

– Нет. Он и так был готов уберечь твою голову даже ценой своей. Неужели ты всерьёз ожидал чего-то иного?

– Значит, он просто поддался?

– Не смеши. Зачем бы ему отдавать себя на расправу? Он защищался отчаянно, жёстко, со всем опытом и умением, но всё равно не устоял. А его намерения не имели значения – ты ни разу не дал ему провести по-настоящему опасную комбинацию.

Иори залился краской.

– Отец, ведь я в самом деле мог…

– Мог.

– А если бы я… ударил?

Взгляд Хаябуси потемнел.

– Тебе пришлось бы жить с этим, – сурово уронил он.

Повисшая в комнате тишина, казалось, скрывала в себе что-то огромное, холодное, жуткое. Поединок. Высшее испытание сил, искусства и воли, беспредельная красота противостояния, сверкающая вершина, манящая воина… и чёрная бездна под ней. Боль, кровь, обломки костей, торчащие из открытой раны. Ужасная простота, с которой мыслящий, чувствующий человек навсегда становится мёртвой гниющей куклой. Почему одно неотделимо от другого? Как правильней: отказаться от первого, чтобы избегнуть второго, – или пытаться их разделить? Или… принять всё как есть?