Май только начался. Всюду снуют бабочки. Я иду по своему направлению, по своим делам, наслаждаясь хорошему весеннему солнцу, безветрию.

летит бабочка с серьёзным лицом. У каждого свои заботы: что у птиц, что у животных, или у насекомых. Летит прямо на меня, не сворачивая.

«Отвернёт», – думаю, – что она глупая, что бы в меня стукнуться. Что для неё будет, если в меня ударится, мало не покажется. Но она, видно, на кого-то загляделась и с размаху ударилась в моё лицо.

–Ты, что, пучеглазая, не видишь на кого прыгаешь, я же не цветок. Ладно бы стукнула и отпрянула, так эта бабёха ухватилась за мою щёку и давай её терзать. Когти-то острые, вместе с зубами, челюстями – кому приятно. Бывают же такие бабочки наглые.

Мимо меня проходили два школьника, с портфелями, лет семи-восьми, и о чём-то громко разговаривали. Пройдя метра четыре, остановились, продолжая вести свою дискуссию. Один открыл портфель, вытащил печенье и угостил друга. Тот взял, но одна выскользнула из его рук и упала на землю. Мальчуган хотел было поднять, но не тут-то было. Откуда ни возьмись, подлетел отчаянный воробей-смельчак и схватил печенье. Оно для воробья оказалось неподъёмной ношей, большой и тяжёлой. Но не бросать же его, всё-таки лёгкая добыча. Отлетев метра два-три, опустился на землю. Сородичи, увидев, что их брат с добычей и что не может с ней справиться, сразу стали к нему слетаться. Но наш смельчак не хотел с ними делиться. Схватил печенье и с трудом взлетел. Можно было видеть, как он мучился с этой “лёгкой” добычей. Печенинка большая, торчала в клюве, мешала лететь. По объёму она была с самого воробья.

Еле-еле долетел до ветки и сел отдохнуть. А под самой веткой стоял я и всю эту картину наблюдал.

– Что же ты такой жадный? Тебе всё не съесть, поделился бы с друзьями!
–  сказал я отдыхающему воробью.
–  Ты же можешь надсадиться. Посмотри, от такой тяжести у тебя скривились ноги, можешь получить грыжу.

Воробей косо посмотрел на меня, моргнул глазом. Не стал он мне отвечать: открой клюв - и выпадет драгоценный, смачный кусок. А он с таким трудом ему достался. Лучше помучиться, чем с кем-то делиться: нахлебников много. Мигнув мне глазом ещё раз, воробей набрался сил и полетел дальше. Ну и жадина!

Вороне Бог послал

…

Возле нашего подъезда стояли три подружки, лет десяти, смакуя, ели сдобные булочки. На дереве поблизости сидела ворона и внимательно наблюдала за ними. “А вдруг что-нибудь мне обломится”, – подумала она. Слетела на землю и решительно пошла к девочкам. Подойдя, стала ходить вокруг них всё ближе и ближе, к их ногам. И вот она уже у самых ног одной девочки. Стала переминаться с ноги на ногу, чтоб привлечь к себе её внимание. Увидев ворону так близко, девочка отломила от булочки кусок и протянула ей, та тут же схватила и, взлетев на дерево, уселась пообедать. С соседнего дерева к ней подлетели ещё две вороны.

“Делиться ни с кем я не собираюсь, – подумала хозяйка смачного куска, – все хотят получить готовенькое даром, нет, чтоб самим потрудиться”. И улетела от них на новое место. А тут, случись, под деревом, куда она приземлилась, мелкая пернатая свора вела своё собрание с шумом и гамом. Явно, что у них произошёл какой-то скандал.

“Это пустяк, меня он не беспокоит, – подумала наша ворона, – им не до меня”. Положила на сучок отломленную булочку и приступила к трапезе с большим удовольствием. А кусочек возьми да и соскользни на землю.

“Ах, какая незадача, уж не смогла удержать свой обед!” – укоризненно обиделась на себя птица, на секунду опешила, бросилась за куском, а его и след простыл. Внизу образовалась куча мала воробьёв, набросившихся на булочку-лакомку, посланную с неба. Наша приятельница от злости каркнула во всё воронье горло, вспорхнула и улетела. А мы, наблюдая эту картину из окон, ещё долго обсуждали этот случай.

Лето в этом году выдалось на редкость сухим и жарким. Температура воздуха в тени доходила до сорока градусов, а на солнце и того больше. Всё посохло, включая посевы зерновых и злаковых культур. Лишь в конце августа небесная канцелярия смилостивилась, видимо, простила наши грехи и порадовала нас хорошей мокротой. Но земля к этому времени сильно обезводилась, потрескалась, покрылась глубокими морщинами и чтобы напоить такую почву и заполнить водой все подсохшие водоёмы, конечно, этого было недостаточно. Положение выправилось только в сентябре, когда пошли дожди. Всё кругом стало оживать, появились и грибы.

Я страстный грибник и всегда осенью меня можно было найти только в лесу. Да разве можно спокойно пройти мимо грибов, которые красуются перед тобой своими прелестями: шляпками, ножками. У каждого гриба свой аромат, особенный, неповторимый, а какой вкус! Тут тебе и сухие грузди и сырые, белые грибы и подберёзовики, сыроежки и маслята, лисички – всех не перечислишь.

Вскоре обе корзинки у меня были наполнены этим даром леса. Поставив их на землю, я решил ещё походить, посмотреть. Отошёл метров на пять, оглянулся и замер: возле куста у корзин находилась жёлтая собачка с длинной мордочкой. Наверное, со мной были ещё грибники, но, посмотрев по сторонам, никого не обнаружил. Как же она одна ходит по лесу. Стал звать собачку, называя её, то Жучкой, то Бобиком, но она не реагировала. Ходила возле корзин, нюхала и что-то жевала. “Видимо расправляется с моим рюкзаком – там ещё оставались продукты”, – подумал я, но тут же отверг эту мысль, вспомнив, что рюкзак у меня за спиной. Стоял и наблюдал за ней.

Когда собачка отошла от куста, и показался её хвост – большой и пушистый, я изумился:

– Так это же лиса, это же лисичка-сестричка.

Она ходила недалеко от меня, спокойно что-то в траве искала и никакого внимания в мою сторону. Вскоре лиса скрылась из виду, а я продолжал стоять, до конца ещё не осознавая, что встретился с этим хитрым и умным зверьком в такой мирной и дружественной обстановке, да ещё так близко.