«Прозрение» Павла, очевидно, было воспринято им через образы «смерти» («забвения») и последующего «воскресения», отождествлёнными им со смертью и воскресением Христа. С темой, ставшей психологической основой его поведения (негативная доминанта, которую он сумел превратить для себя в позитивный мотив своего существования). В результате его припадка, связанного с частичной потерей памяти и трансформацией его личности, негативная доминанта стала доминирующей с переменой знака оценочности на позитивную. Возможно, этому способствовало вмешательство типа психологического внушения, проведённое, например, Ананием в Дамаске, или кем-нибудь другим. Кстати, от последнего Павел мог усвоить часть терминологии ессеев, типа «сынов света» и «сынов тьмы».

При этом изменилось и отношение Павла к Богу, выражаемого в функции защиты его достоинства и силы («Закона»). Т. е. он сохранял статус «пса Бога», сам Бог стал для него иным: богом Завета, но не через силу, принуждение, но Богом дара Завета в любви и заботы.

Он стал воспринимать себя в качестве облечённого особым доверием Бога (в функции подобной Мессии), невольно отождествляя себя с явленным ему в «видении» Иисусом Христом, который, по существу, также являлся посредником – посланцем Бога людям, являя своей жизнью весть об их спасении. Павел эту функцию посланничества воспринял для себя как аналогию жизни Христа: оба пережили «смерть» и «воскресение». Отсюда и идея Павла о жизни «в теле Христовом». Отсюда и его насильственная смерть. Уже вполне реальная.

Павел, сознавая свою «ничтожность», стремился к невозможному: изменить статус человека, сделать его собеседником Бога. Пусть неравным, но осуществляющим право свободного выбора. Сам он сделал свой выбор и увлекал других следовать за ним.

P. S. Обозначенные здесь положения будут неоднократно встречаться далее в том или ином виде, что является вынужденным следованием текстам Посланий.

Прежде всего, несколько слов об адресате: Кому направлено Послание? Не вдаваясь в подробное изложение этого вопроса, отметим лишь два очевидные положения: 1) оно адресовано жившим на территории Малой Азии, современной Турции; 2) обычно указывается на два возможных района: первый – область центральной части полуострова, сравнительно мало заселённая, и второй – область южного побережья, собственно римская провинция Галатия, населённая, с сетью портовых городов. Учитывая, что Павел предпочитал проповедовать исключительно в областях с развитой еврейской диаспорой и функционирующими синагогами, то следует видеть адресатом жителей именно южных провинций. Контингентом для его проповедей были, скорее всего, люди, вырванные из привычности стиля жизни, имеющие те или иные средства существования невысокого достатка, в том числе и рабы, ощущающие потребность в духовной жизненной опоре.

Но обратимся, собственно, к тексту Послания.

Начало его примечательно. Обращаясь к людям, которых он, по-видимому, хорошо знал и которые ему были духовно близки (именно он обратил их в истинную веру!), он никого из них не называет по имени. Собственно, отсутствует само приветственное обращение к людям как своим единоверцам, «братьям по вере». Вместо этого мы видим подчёркнуто значимое обращение некой высшей силы: «Павел апостол … и все находящиеся со мной братия» к «церквам Галатийским» которым передаётся «благодать и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа». Павел таким построением первых фраз и выбранным тоном желает подчеркнуть необычность повода для своего обращения и определить позиции каждого для последующего диалога. Себя он ставит в качестве высшей силы, имеющей право судить и оценивать «человеков», ибо он сразу определяет себя в качестве «избранного не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцом, воскресившим Его из мертвых» и с высоты подчёркнуто утверждённого положения уже передаёт «мир и благодать» церквам в целом, никого не выделяя и не обозначая. Не отмечает он, кстати, и никого из «своей братии», неявно подчёркивая, тем самым, особенность своего положения в создавшейся ситуации.

В той же фразе Павел продолжает укреплять свою значимость через пространное утверждение сути благодати своего символа веры: «от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, который отдал себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, но по воле Бога и отца нашего».

Очевидно, Павел цитирует уже готовую формулу, устоявшуюся в его сознании. Трудно сказать, явилась ли она плодом его собственного размышления, или он был её «оформителем», но то, что он считал её полностью «своей», вряд ли стоит сомневаться.

Несколько замечаний по поводу этой формулы.

Соотношение очерёдности упоминаний Бога Отца и Иисуса Христа: в первом упоминании «Но Иисусом Христом и Богом Отцом, воскресившим Его из мертвых» Христос стоит впереди Бога Отца, роль которого сводится лишь к воскресению того из мертвых; далее, сохраняя субординацию Бог Отец – Иисус Христос, Павел акцентирует ударение на спасающей роли Христа от грехов и избавлении от «лукавого века»; Бог Отец присутствует лишь в добавлении «по воле Бога и Отца Нашего». Завершается фраза славословием: «Ему (Христу) слава во веки веков. Аминь». Т. е., неявно, возможно бессознательно, Павел выделяет Христа в основу своего мироощущения. Он чувствует себя исключительно посланником Христа. Бог Отец для него лишь отец Иисуса и преимущественно этим представляет интерес для Павла. По крайней мере, в данный момент. Ведь цель его отстаивать чистоту христианства от покушений иноверующих.

И ещё одно добавление: для Павла, явно, основной функцией Христа, смыслом Его воскресения, является функция спасителя. В этом он принципиально расходится с линией самого Иисуса, считавшего своей задачей достижения Царства Божиего на Земле через совершенствование человека, обретшего истинную веру в Бога. Для Павла, по крайней мере, в этом Послании, Царство Божие не является предметом первой важности. Пока нужно укрепиться в истинной вере. Хотя он и упоминает об избавлении «от века лукового».