К его превеликому сожалению, в автобусе так и не выдалось возможности развернуть газету: народу теснилось, что килек в банке. Он слишком поздно сообразил, что прекрасно можно было взять такси, денег достаточно, но теперь не вылезать же… Чертовы земляки едва не оторвали кобуру с пояса, а потом он вдобавок пережил несколько неприятных минут – когда его коловращением людской массы прижало к высоченному милицейскому капитану, и Родион слегка встревожился: вдруг по профессиональной привычке, Шерлок Холмс чертов, опознает кобуру пистолета в давившем ему на бедро предмете, еще прицепится, любопытствовать и проверять документы полезет…

Обошлось. Капитан ехал с видом отрешенным и замотанным, и Родион благополучно вылез на нужной остановке, пошел к нужному дому, не сразу поймав себя на том, что оглядывает киоски на обеих сторонах улицы цепким профессиональным взглядом. Нет, это отпадает. Несмотря на всю его неопытность в роли грабителя с большой дороги, хватало соображения, чтобы понять: оба налета проскочили, как по маслу, но это еще отнюдь не означает, что в следующий раз повезет автоматически. Нужно сесть и как следует обмозговать, просчитать будущие цели. Попробовать что-то другое. Где бы найти понимающего человека вроде того попутчика и потолковать по душам? Не подойдешь же на улице и не скажешь: «Здрасте, я вот наладился податься в гангстеры, ученики нужны?» Да и знать надо, к кому подойти. Знакомых тормошить, ища выходы на криминал, просто-таки опасно: нужно же как-то замотивировать неожиданно вспыхнувший интерес к трудовым будням криминального мира, к тамошним технологиям работы. Будь он писателем или журналистом, все прошло бы гораздо легче, никто и не подумал бы удивиться…

Но хату Могучего Михея надо брать. Возможно, и найдется что-то в банках с крупой и книгах – денежки не особо праведные у Михея, если честно, давно ходят слухи о махинациях с налогами и совершенно «левых» сделках, коли уж встал на эту дорожку, пусть не хнычет потом: «Три магнитофона, три куртки…» На заводе черт-те сколько не платят зарплату, а он, боровок сытый, будет кататься по теплым заграницам и покупать «Сони» с экраном в добрый метр по диагонали?! Нет уж, такого и экспроприировать не грех…

…С лягушатиной никаких проблем не возникло – они с Вадиком, не особенно чинясь, малость потушили лапки на сковородке, потом быстренько обжарили. С опаской, но все же ухитрившись не сблевать, сжевали под третью рюмку сорокаградусной «Черемуховой» – и пришли к выводу, что есть можно, бывает и хуже…

– Родька, не исключено, что мы царевну безжалостно слопали, – фыркнул Вадим, обсосав невесомую косточку. – Помнишь, у Вознесенского? «Ну, а вдруг царевен наших продаем?»

– Не целовать же теперь каждый окорочок, – сказал Родион, подумав. – Все равно померла царевна, даже если и была…

Он, стараясь делать это непринужденно, развернул газету, быстро зашелестел страницами – пока Вадик возится с хлебом, успеет пробежать взглядом…

Ограбленных киосков было столько, что отдельных заметок они не удостоились, попали в нечто вроде печальной сводки. Родион быстро нашел искомое: ну да, Светлогорск, киоск у керамического, он там был один такой, дата сходится, вечером дело и было… Что?!

Два с половиной миллиона, несколько бутылок водки и коробок с самыми дорогими конфетами… Вот стервочка! А казалась такой испуганной и невинненькой… Интересно, читала бессмертную пьесу Зощенко или сама сообразила навесить на оставшегося неизвестным грабителя еще миллион и утащенную, вне всякого сомнения, домой водочку с конфетками? Сучонка… Ну, не опровержение же писать? Хотя, для юмора, можно левой рукой черкнуть анонимку – легких денег захотела, сопля…

– Вздрогнули?

– Вздрогнули, – сказал Родион, не отрываясь от газеты и удачно нашарив рюмку на ощупь.

Грабеж на вокзале… Двое в масках ворвались в квартиру на Восточной… Ага! Ну, козел…

Он перечитал еще раз, медленно, чуть ли не повторяя про себя каждое слово. Никакой ошибки, речь могла идти только о нем, та же дата, то же место действия…

«Любовь к лимонам», – гласил заголовок. Какой-то урод, то ли одержимый патологической страстью к цитрусовым, то ли шизанутый на пьесе товарища Карло Гоцци, претворил свои горячечные фантазии в жизнь: возле «Поля чудес» тормознул подданного горной Киргизии и реквизировал у него аж пять «лимончиков», после чего сбежал быстрее лани. Юного урода, подвинувшегося на лимонах, непременно определят туда, где лимонов не бывает ни в кавычках, ни без кавычек.

Родион грязно выругался про себя. Вот такого он никак не ожидал: какой-то губастый щенок смеет писать в столь ерническом тоне, хотя стоит, встретив его вечерком, сунуть дуло под нос – и спляшет «камаринского» с прихлопами и притопами, щелкопер сраный…

– Ты чего набычился? – спросил Вадик.

– Да пустяки, – сказал Родион. – Криминал читаю, жизнь пошла ужасная…

– Про главный ужастик ты еще и не знаешь… – крайне многозначительно сказал Вадик.

– Завод? – спросил Родион, как-то не особенно и удивившись.

– Ага. Только – тс-с! По великому секрету. Через три дня и объявят. Закрывается на неопределенный срок без сохранения зарплаты, тридцать процентов – взашей. Прочие, кто хочет, тоже могут уходить на вольные хлеба. Слушай, я через Михея тебя из тех, кто на увольнение, вычеркнул. Правильно сделал или как?

– Даже и не знаю… – сказал Родион. – Спасибо, конечно…

– Да брось ты, пустяки. Никакого труда не стоило, должен же я хоть что-то для старого друга сделать…

– И надолго это?