Шрифт:
— Вы стадо баранов… — мы устало покивали, — стадо разукрашенных баранов!
— А я командир этого стада… — мы продолжали синхронно качать головами, — значит главный баран?! Народ замер! А вот это не по сценарию!
— Да как можно?.. Какой же вы…
— Так! Стоп! Я командир?
— Командир! Командир! Да еще какой! Самый лучший…
— А вы бараны?
— Еще какие! Самые элитные!!!
— Какой вывод?.. — молчим. Рогожин тяжело вздохнул:
— Придется соответствовать. Хаматшин!
— Я! — гаркнул Марат.
— Тащи инструмент! И чтоб у моей птицы были погоны старшего лейтенанта. Доживу до капитана, еще по звездочке добавлю… Ха-ха! Прикольно…
— А когда майором станете? Как быть?
— Быстров, опять ты? Хотя в чем-то ты прав… Это я сказал? Дожил! Значит, на берете будет звезда… красная. Командир я или как!? Хаматшин, ты еще здесь? Где инструмент?
— Но, мы ведь его закопали?!
— Кого?
— Инструмент…
— Зря вы это… Надо откопать! Объявляю операцию "Эксгумация"! Лопаты взяли и вперед!
— О-о-о…
— Хаматшин, брось лопату! Кому говорю? А если руки дрожать будут? Ты меня насмерть затыкать хочешь? Милославский, ты дурак? Зачем всю яму откапываете? Посередке копайте… Глаз да глаз за вами нужен. Чуть не доглядел и все! Как один накололи татуировку — как у меня. Быстров, ты, что хочешь сказать, что у меня будет — как у тебя? Нет?.. Что?.. Тебе всегда нравилась моя татуировка… А-а-а, всем нравилась! И вы, значит, решили порадовать командира! От спасибо! Может, еще что-нибудь покапаем? Как зачем? Вдруг найдем чего?! Я так люблю сюрпризы… Что? А-а-а, теперь вы советоваться будете… Вы умнеете прямо на глазах… Смотрю труд вам на пользу… может еще чего-нибудь копнуть… Что? Вы и так уже умные… Ладно, отдыхайте трудоголики… Марат за мной!!!
Ну, как вы, наверное, уже догадались, мы стали Коршунами, а Санек стал Лаки, что в переводе значит Счастливчик…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Этот памятный для меня разговор произошел через два дня после того как старший лейтенант Рогожин набил себе татуировку. Мы сидели в командирской палатке, и пили чай. Командир с какой-то задумчивой отрешенностью рассматривал меня, а я тихонько прихлебывал горячий чай и молчал. Вдруг, как будто что-то решив для себя, Рогожин поинтересовался:
— Не хочешь меня ни о чем спросить?
— Да нет, товарищ старший лейтенант, — слегка удивился я, — а должен?
— Руслан.
— Что?
— Я говорю, наедине зови меня по имени, — и неожиданно тепло, улыбнувшись, предложил: — Если хочешь, кури.
— Э-э-э… Спасибо, я не хочу.
— Руслан.
— Что?
— Я говорю, надо сказать: спасибо я не хочу, Руслан.
— Да, как-то это… — пытаюсь помочь себе жестами.
— Ладно, не парься, — смеется. — Потом привыкнешь. Так что же, ни о чем спросить меня не хочешь?
— Да, нет.
— Ладно, я сам спрошу. Как тебе ощущение от ускорения? — и пристально так, в глаза мне смотрит.
— Какое ускорение, товарищ старший лейтенант?
Покачав головой, немного раздраженно говорит:
— То самое! Из-за которого твои руки в синяк превратились!
— Товарищ…
Хрясь! Ударив кулаком по столу, привстал и, навалившись на стол, придавил меня взглядом:
— Ты это брось! Сдохнуть хочешь, щенок!? В следующий раз — сердце откажет и все! Пишите письма! — неожиданно успокоившись, сел на стул и прикрыв глаза спросил. — Может, гуманней добить тебя, чтоб не мучился? Что ты глазами хлопаешь? Чай не девка! Не соблазнюсь!
А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина — восприятие ускоряется и все такое… А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!
Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:
— Достань сигареты.
Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.
— Не надо, — и убрав руки за спину, продолжил: — Открой!
Открыв, с ожиданием смотрю на него.
— Посчитай.
— Пять.
Командир улыбается:
— Ты уверен? Посчитай снова!
Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" — пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!