Шрифт:
Джейк.
Джейк.
Я повторяю имя фотографа и безучастно слежу за происходящим.
Охранник встречает бригаду «скорой помощи», с ними в приёмную вбегает запыхавшаяся Эллен.
Из кабинета доносятся отдельные фразы:
«Мистер Гранд принимает какие-нибудь лекарства?»
«У него здоровое сердце?»
«Кабинет был в полном порядке, когда я уходила». – Эллен всхлипывает.
«Он запирает эти ящики?»
«Да, запирает, но вот его ключи на столе. Телефон тоже здесь и компьютер…» – Эллен сбивается.
«Я проводила фотографа и вернулась, а мистер Гранд спит. Фотограф ничего не сказал». – Нелли защищается, словно ей предъявили обвинения.
«Дыхание в норме, зрачки реагируют на свет, но вяло. Рефлексы снижены, реакция на болевые стимулы присутствует. Двигает конечностями симметрично. ЭКГ в норме. Возможных причин его состояния несколько. Что он ел и пил этим вечером?»
«Алёна принесла ему кофе».
«Кто такая Алёна?»
Вот именно, кто такая Алёна, и зачем она принесла кофе?!
В основании позвоночника зарождается дрожь.
Разум пока что не в силах охватить масштаб происшедшего, он ещё не понял причин, не связал вместе улики, но инстинкты не обманешь. Случилось нечто плохое, жуткое, коварное. И я нахожусь в его эпицентре.
Я и Джейк, Джейк, Джейк…
Александра увозят. В приёмной появляется мужчина средних лет. Я видела его раньше. Лоренс – друг директора и личный советник по вопросам безопасности.
– Спасибо, что приехал так быстро! – Эллен всхлипывает.
Они говорят об Александре, о полиции, о мотивах преступления. Я слышу слово « шпионаж». Мерзкое слово, слишком много шипящих звуков.
– Я оставила Александра с фотографом, Нелли ждала в приёмной. Всего полчаса, не больше! – Эллен оправдывается, ведь она отвечала за съёмки. Её голос дрожит. – Мы следовали обычным правилам. Фотограф акк… – всхлипнула, – аккредитованный. Нам прислали списки, всех проверили. С согласия Александра я пошла проводить журналиста. Мы зашли в паб, чтобы обсудить пару вопросов. В приёмной остались Нелли и стажёрка. – Эллен тараторит, волнуется. Ей стыдно, потому что в момент преступления она пыталась устроить личную жизнь с журналистом.
– Почему отпустили охрану? – у Лоренса сильный французский акцент.
– В конце дня остались только двое гостей, а нас четверо. Мы никогда не используем охрану в таких ситуациях, ты же знаешь правила. Особенно если гости – знакомые люди.
– Ты знаешь фотографа лично? – в голосе Лоренса усмешка.
– Мы знакомы с журналистом, а фотограф новый, но его прислали из знакомой газеты. Мы всё время с ними сотрудничаем.
– Но лично его ты не знаешь?
– Нет, но…
– Его проверили на входе?
– Конечно! Удостоверение в порядке. Лоренс, мы всё сделали как положено!
– Почему фотограф остался наедине со стажёркой?
Эллен всхлипнула.
– Это не запрещено, а она лучшая! Стажёры знают правила. Он её фотографировал. Мы были за дверью, оставили их всего на несколько минут.
– Но этих минут оказалось достаточно, чтобы подсыпать что-то в кофе, не так ли, Эллен? – У Лоренса жуткий смех, и меня тошнит при мысли, что мне тоже придётся с ним разговаривать.
– Это пока что не доказано!
– Да брось ты! – Лоренс фыркает. – Гранду подсыпали в кофе какую-то снотворную дрянь. Интересно, они нас удивят чем-то экзотическим, или это рогипнол? Вот вопрос на миллион фунтов: какого дьявола ваши стажёрки приносят кофе директору компании? Им что, больше нечем себя занять?
– Они никогда не носят директору кофе! Я не знаю, как так получилось! Алёна говорит, что Джейк сделал кофе и попросил её отнести Александру.
– Посторонний мужчина, гость компании сделал кофе и попросил её отнести директору?
– Да.
– И ваша лучшая стажёрка покорно взяла кружку из чужих рук и пошла к Гранду. – В слове «лучшая» прозвучала заслуженная доза презрения. – Да уж, дела совсем плохи. Я не удивлюсь, если этот ваш Джейк пришёл, чтобы разведать обстановку, но когда столкнулся с такой преступной наивностью, то не смог удержаться.
Невыносимый стыд бьётся в моей груди вторым сердцем.
– Гранд размяк тут у вас, расслабился, – насмешливо продолжил Лоренс. – Пьёт из чужих рук, тянет в рот всё, что перед ним ставят. Она хоть симпатичная, эта стажёрка?