Вторая половина царствования Ивана Грозного ассоциируется с опричниной, массовыми репрессиями против отдельных людей и целых городов. Были разрушены не только слабые ростки гражданского общества, но самые основы государственности, предопределив тяжелейшие события рубежа XVI–ХVII вв. Особенно опасным было усиливавшееся отставание страны в военном отношении.

Древнерусские концепции и средства обороны, а также вооружение армии абсолютно не соответствовали той военной силе, которой располагали внешние враги России. Например, с XII века на Руси строились ограждения для защиты от набегов кочевников. В полях они состояли из насыпных валов, в лесах – из засек {28} . Эти грандиозные сооружения лишь масштабами отличались от стен древнерусских городов, т.е. Россия пыталась строить оборону своих рубежей подобно обороне одного древнерусского города – как пассивную (необороняемую) ограду. В XIII–ХV вв. засечные линии не защищали от набегов ордынских отрядов: кочевники просто обходили их. Тем более позже такие линии не могли оградить от нападений крымских ханов, поскольку их отряды были вооружены лучше, чем ордынские. Например, Большая засечная черта, протянувшаяся от Рязани до Тулы, строительство которой было завершено к 1566 г., не помешала армии хана Девлет-Гирея 3 июня 1571 г. дотла сжечь Москву и на другой день по рязанской дороге уйти в степь, по пути грабя всех и вся. Год спустя в битве при Молодях (29 июля – 3 августа 1572 г.) князья М.И. Воротынский и Д.И. Хворостинин показали, что побеждать крымцев нужно активными действиями с использованием гуляй-городов {29} .

Успехи войск под предводительством князя Воротынского способствовали упразднению опричнины, но молодинский урок стратегии активных действий усвоен не был, и еще в течение двух столетий огромные силы тратились на устройство пассивных ограждений из лесных засек и земляных валов. Места для засек выбирались тоже по-древнерусски, т.е. на существующих границах оседлого хозяйствования, как будто все и всегда будет пребывать неизменным. О неизбежной экспансии России умы древнерусского склада думать не могли. Поэтому засеки одна за другой оказывались внутри границ России. В итоге, во времена военных походов XVII в. засеки находились глубоко в тылу русских войск, направлявшихся то на войну с турками в район Чигирина в 1677 г., то на покорение Крыма в 1687–1689 гг.

После смерти Ивана Грозного иностранные наблюдатели отмечали явные признаки преодоления кризиса и нового подъема страны: «Состояние Московского государства улучшилось, и народонаселение увеличилось. Московия, совершенно опустошенная и разоренная вследствие тирании покойного великого князя Ивана и чиновников, теперь, благодаря преимущественно доброте и кротости князя Федора, а также необыкновенным способностям Годунова, снова начала оправляться и богатеть» (цит. по [130, с. 43]). Борис Годунов (ок. 1552–1605; царь с 1598) пытался открыть в Москве высшее учебное заведение, в котором преподавали бы иностранные профессора. Этому воспротивилось духовенство, опасавшееся католического и протестантского влияния на молодежь. Тогда Годунов отправил в разные страны Западной Европы 16 юношей для обучения в университетах, но никто из них не вернулся [178, с. 68]). Возникает вопрос: почему при Годунове не хотели возвращаться, а в XVIII в. все отправленные Петром I учиться в Европу вернулись в Россию? По нашему мнению, наиболее убедительный ответ на этот вопрос заключается в том, что реформы Петра открывали широчайшее поле деятельности на военной и гражданской службе, а также в строительстве, инженерном деле, науке и культуре (об этом речь будет идти в гл. 3, § 2.1).

Период благоденствия длился недолго и, по-видимому, не мог сколько-нибудь заметно сказаться на развитии народного просвещения. Жак Маржерет, французский авантюрист, служивший при дворах Бориса Годунова, Лжедимитрия I и Лжедимитрия II, оставил нам свидетельство под названием «Состояние Российской державы с 1590 по сентябрь 1606 гг.», в котором пишет: «…невежество русского народа есть мать его благочестия: он не знает ни школ, ни университетов; одни священники наставляют юношество чтению и письму, но, впрочем, и этим занимаются немногие» (цит. по [125, с. 209]).

Таким образом, мы не находим достаточных оснований говорить о заметном присутствии ренессансных и гуманистических идей на Руси в XV–ХVI вв. и тем более о наличии сколько-нибудь организованной системы образования. Все это, безусловно, сказалось на будущем развитии России.

Пресечение династии Рюриковичей, несчастливое правление Бориса Годунова, придворные интриги и страшный голод 1601–1603 гг. стали основными причинами Смуты. Формально она закончилась в 1613 г., когда на Земском соборе был избран новый царь – шестнадцатилетний боярин Михаил Федорович Романов, сын патриарха Филарета, находившегося в это время в польском плену. Но оправляться от последствий Смуты, восстанавливая государственные институты и наводя порядок в стране, предстояло почти полвека.

Новой власти приходилось решать множество задач внешней и внутренней политики, причем «прежде всего необходимо было упорядочить людские отношения, спутанные Смутой, уложить их в твердые рамки, в точные правила» [94, т. 3, с. 129]. Поэтому характерной чертой царствования Михаила Романова была интенсивная законодательная деятельность, завершившаяся во время следующего царствования принятием Соборного Уложения.

В первые годы правления Михаил не распускал Земский собор (изменялся лишь его состав), поскольку нуждался в его авторитете. Например, в казне не было денег на содержание армии и для удовлетворения других неотложных государственных нужд, и Собор постановил кроме взимания недоимок просить взаймы у кого только можно. Так, Строгановым {30} были посланы две грамоты (от царя и от Собора) с просьбой о помощи разоренному государству. В ответ Строгановы прислали 3000 руб. [152, с. 275–276].

Когда в 1619 г. в Москву из плена вернулся Филарет, его влияние на жизнь страны стало решающим: хотя все грамоты писались от имени царя и патриарха, причем первым стояло имя Михаила, но «зная волю и энергию Филарета, нетрудно отгадать, кому принадлежало первенство фактически» [152, с. 281].

Личность и деятельность Филарета современники и историки оценивают в основном положительно. Так, в одной из летописей того времени говорится: «…не только слово Божие исправлял, но и земскими делами всеми правил; многих освободил от насилия, при нем никого не было сильных людей, кроме самих государей…» (цит. по [152, с. 281]). С.Ф. Платонов {31} отмечает «общее благотворное влияние Филарета в деле устройства страны» [152, с. 281]. В том, что касается просвещения и образования народа или хотя бы служителей подведомственной Филарету церкви, какого-нибудь продвижения не было, да и трудно этого ожидать в такое трудное время восстановления страны.

Исключение составляют мероприятия, связанные с освоением новых земель. Начиная с 30-х гг., предпринимались экспедиции в Сибирь. Продвигаясь все дальше на восток, землепроходцы изучили бассейны Оби и Енисея, открыли реку Лену. В 1632 г. был основан г. Якутск, ставший опорным пунктом для новых экспедиций. В 1632–1638 гг. бассейн р. Лены исследовал Хабаров {32} . Путешественники описывали новые земли, нравы и обычаи местных жителей, составляли «чертежи» (карты) дотоле неизвестных земель.