– Но почему?

– Потому что незамужней девушке нельзя танцевать с лордом Кейном, если она не хочет попрощаться со своей репутацией.

– Так и есть, – серьезно сказала Оливия Керн. – Лорд Кейн – известный повеса, одиноким леди лучше держаться от него подальше.

– А замужним? – наивно спросила Триш.

– А замужних общество не осудит, – в голосе женщины прозвучала едва заметная ирония. – Если только не произойдет ничего предосудительного.

Я грустно усмехнулась. Оливия очень точно отобразила мораль уэстенских дам. Если ты одинока и за тебя некому заступиться, ты легко можешь стать предметом пересудов. Тебе не простят ни чуть более теплую улыбку, ни оживленный разговор с мужчиной, ни, уж тем более, отданный признанному сердцееду первый танец.

Взгляд невольно обратился к пирату. Кейн шел прямо на нас, и люди расступались перед ним, словно море во время отлива. Он ничего для этого не делал, казалось, даже не замечал окружающих, просто двигался вперед – уверенно и неторопливо, но все тут же освобождали ему дорогу. Будто по неслышному сигналу.

Я смотрела на породистое лицо, на усмехающиеся губы, на красиво падающие на ворот фрака темные волосы и чувствовала, как быстро бьется сердце. Проклятье! Незачем ему так биться. И не отчего. Особенно в свете того, на что я решилась.

– Дамы, – остановившись рядом с Бетси, коротко поклонился Кейн.

Взгляд его пробежал по восторженным лицам, дольше положенного задержался на Бет и замер на мне.

Как и все подруги кузины, я присела в реверансе и поднялась, стараясь не засматриваться на лорда. В последние годы я положила за правило держаться подальше от таких вот самовлюбленных красавцев. Мне хватило и мужа, который был невероятно красив и так же невероятно любвеобилен. Причем, его любовь, как выяснилось однажды, доставалась не только мне, но и еще нескольким уэстенским дамам. Ах, как же искренне Бобби каялся, когда я узнавала о его изменах, с каким пылом уверял меня, что больше никогда… А потом мне становилось известно об очередной интрижке, и все повторялось сначала: покаяние, заверения, вымаливание прощения… Правильно говорят: красивый мужчина – чужой мужчина. Нет, увольте. Больше я ошибок прошлого не повторю, и пусть лорд Кейн хоть трижды красавец, меня это никаким образом не касается.

– Госпожа Дерт, – Кейн сделал шаг и оказался непозволительно близко. Так близко, что я ощутила тонкий, едва уловимый аромат его туалетной воды. – Оставьте за мной первый танец, – слегка склонившись ко мне, негромко сказал он.

Это не было просьбой. Это не было вопросом. Это не было общепринятым приглашением. Кейн просто ставил меня в известность о своем намерении потанцевать. Пришел, увидел, захотел и присвоил. Настоящий флибустьер… Только я не собиралась превращаться в судно, которое он с легкостью возьмет на абордаж. Первый танец, еще чего! Да это же все равно, что объявить перед всеми, что мы с Кейном едва ли не любовники!

– Простите, лорд Кейн, но я уже отдала первый танец другому, – посмотрела в холодные серые глаза.

Вот так. Не хватало еще попасть в сети очередного отъявленного бабника. Нет уж. Хватит с меня Бобби.

– Да что вы говорите? Другому? – в голосе лорда прозвучала такая явная насмешка, что я невольно выше вскинула голову. – Тогда – второй.

– К сожалению, второй тоже занят. И третий. Если вас устроит четвертый или пятый…

Договорить я не успела.

– Не утруждайтесь перечислением танцевальных позиций, госпожа Дерт, – уголки чувственных губ чуть приподнялись, что должно было означать улыбку, но мне почему-то показалось, что Кейн не улыбается. Глаза, в отличие от губ, не лгали. Они были ледяными и смертельно-опасными, как дуло пистолета. – Дамы, кто из вас желает оставить за мной полонез? – повернулся он к затаившим дыхание «кумушкам».

И сказал это так, будто предлагал не танец, а нечто большее. Мне тотчас же представилась темнота роскошной спальни, отблеск свечей на обнаженных телах, смятые шелковые простыни…

В груди стало тесно, дыхание сбилось, щеки опалило жаром. Боже! Как ему это удается? Кажется, ничего предосудительного не сделал, а в голову лезут всякие непристойности! Или это все потому, что я слишком давно одна? Или из-за проклятого прошлого, в котором я уже имела глупость подпасть под обаяние пирата?

– Моя бальная книжка еще не заполнена, – пролепетала Мелинда, с надеждой глядя на Кейна.

Ее полные щеки пошли некрасивыми пятнами, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота.

– Ах, я, конечно, не испытываю недостатка в кавалерах, но первый танец пока никому не отдала, – легко коснувшись веером правой щеки, улыбнулась Бетси.

То, что она сделала это левой рукой, означало согласие. И мне почему-то показалось, что это согласие касалось не только танца.

– Вы мне подходите, – небрежно бросил Кейн. – Впишите меня в свою книжицу.

Он окинул Бет медленным, почти раздевающим взглядом и, коротко поклонившись, пошел прочь. Кто-то кланялся ему, кто-то пытался заговорить, но Кейн не останавливался. Он неторопливо пересекал пространство переполненной гостями залы, и я снова видела тот же эффект морского отлива. Кейн был похож на скалу, о которую разбивалось и людское любопытство, и попытка привлечь внимание, и досужие разговоры.

Я проследила, как он остановился рядом с леди Четем, и отвернулась, раздумывая над тем, где найти кавалера на первый танец. Да и на все последующие тоже. Угораздило же солгать этому несносному Кейну!

«Успокойся, Кэри! – внушала я себе. – Помни о том, зачем пришла на бал. Тебе нужно найти подходящего мужчину, и это – вовсе не Кейн, который если однажды и женится, то непременно на деньгах».

Я сжала веер и обвела глазами зал. Как назло, взгляд зацепился за широкую спину «флибустьера». Удивительно, как идет ему фрак. Одежда, в которой большинство мужчин, в зависимости от комплекции, выглядят похожими либо на пингвинов, либо на лакеев, на Кейне сидела идеально. Хотя, мне кажется, на нем все, что угодно, сидело бы идеально.