А затем её собственную руку зажгло с такой силой, что слёзы брызнули из глаз. Оливия глухо простонала и прижалась крепче к мужчине. Он почувствовал неладное и остановился.

— Лив, ты в порядке?

— Нет, — она громко всхлипывала и стягивала рукавицу. — Огонь! Везде огонь!

— Где?

— Разве ты не видишь? Рука. Горит! Помоги!

Кнехт с непониманием уставился на охваченную паникой девушку, отчаянно пытающуюся затушить несуществующее пламя. Он осторожно взял её лицо в ладони.

— Посмотри на меня. Ты не горишь, Лив.

Девушка недоверчиво взглянула на Ленца, затем на свою руку, а, после не говоря ни слова, подалась вперёд и расстегнула пуговицы на пальто у мужчины, коснулась холодными пальцами ожогов. Изобретатель затаил дыхание и даже не дёрнулся от странного порыва своей спутницы.

— Горела не я… Это ты горел… Я тебя почувствовала!

— Тобиас раньше времени тебя выписал. Ты бредишь, Оливия, — он ласково коснулся её лба, проверяя температуру. — Мы почти доехали до академии. Отведу тебя в лазарет.

— Нет! — взгляд девушки метался. — Нет… Как ты потерял руку? Отвечай!

— Я не хочу вспоминать, Лив.

— Отвечай. Пожалуйста. Ты тогда эти шрамы получил. Пожар в шахтах?

— Не совсем. Котёл взорвался. Никого я не спасал из шахт. Я был мертвецки пьян и не уследил за давлением в трубах у себя в мастерской. Так глупо. Лежал на полу и смотрел, как заживо горю.

— Ленц…

— Теперь ты знаешь. Даже легче стало. А рабочих я спас через полгода, — похвалился мужчина. — Оказалось, что механической рукой можно целую вагонетку поднять, если есть хорошая опора, — он постучал себя по искусственной ноге.

— Мне жаль.

— Да ну брось. Сам виноват. Зато с тех пор не пью. А вот твои внезапные способности немного пугают. Предлагаю никому о них пока не говорить. Ты же знаешь, кто умеет видеть следы прошлого?

— Нет.

— Пепельные, — слегка понизив голос, ответил Кнехт. — И в Швицерре их не любят так же сильно, как в Империи.

Хрустальные газовые люстры, развешанные на ажурных цепочках, освещали просторный обеденный зал. Большинство столиков пустовало. Академия до сих пор не пришла в себя после страшной трагедии, унёсшей почти четыре сотни жизней в день открытия выставки.

Поставив поднос с горячей едой на свободный столик у окна, Сильвия со вздохом опустилась на жёсткий стул. Есть не хотелось совершенно. И только необходимость хоть как-то держаться заставляла второкурсницу питаться.

Ложка погрузилась в жёлтое пюре, покрытое растекающимися лужицами масла. Больше ковыряясь, чем на самом деле поглощая пищу, Дэн выводила на блюде абстрактный узор. Нарезанное маленькими кусочками мясо остывало на краю тарелки.

— Не пристало настоящей леди есть, как дикарь!

Дядюшка Велейн хлопнул по девичьей руке, протянутой к запечённому на костре куску дичи. Посреди зимнего леса, куда старый аристократ привёл племянницу, есть хотелось невыносимо. Маленькая Сильвия устала и сонно тёрла глаза, но ворчливый дядюшка требовал от двенадцатилетней девочки неукоснительного соблюдения этикета.

Из воспоминаний второкурсницу выдернула фигура в чёрной преподавательской мантии. На столешницу с грохотом упал кулёк карамельных конфет.

— Доброе утро, — с улыбкой на морщинистом лице поздоровалась Инга Хансен. — Я присяду, ты же не возражаешь?

Не дожидаясь ответа, преподавательница опустилась напротив.

— Первым делом позволь выразить тебе мои соболезнования. Видит Император, мне очень жаль, что старый Велейн Дэнаган так кончил. Его здоровье и без того внушало опасения, а родственнички постарались испоганить жизнь…

— Что вы хотите? — отложив ложку, Сильвия откинулась на спинку стула.

Инга улыбнулась, пододвигая ближе кулёк с конфетами.

— Выбери одну, Сильвия.

Пожав плечами, Дэн запустила руку в горсть сладостей. Не перебирая, вытащила первую попавшуюся.

— Хм, — задумчиво протянула преподавательница. — Кровь, значит, — пробормотала она, рассматривая ярко-алый леденец в руке студентки. — Вот, что я скажу, дорогая моя девочка.

Это обращение заставило скривиться — только дядюшка Велейн обращался так к племяннице. Уж точно не подходит столь панибратское отношение…

— Чем могу помочь? — холодно поинтересовалась второкурсница, откладывая конфету на край подноса.

Старушка добродушно улыбнулась и, погладив рубин в золотой оправе на левой руке, всмотрелась в лицо студентки. Под этим взглядом Сильвия ощутила протянувшиеся от кольца щупы магии. Осторожные бесцветные жгуты образовали вокруг Инги Хансен двухметровый купол.